Клещ с Лолой отбивались уже не так яростно, и твари это чувствовали, заметно усилив натиск. Прохору пришлось потратить несколько патронов, прикрывая друзьями фланги и спину. Все трое неуклонно пятились в сторону притаившегося за спиной невидимого убийцы.
И тут краем глаза Прохор увидел кое-что новое: мутазомбы с аппетитом лакомились останками сородичей. Но внимание на этот раз привлек не сам факт каннибализма, а молчание «громобоя».
— Вы видели? — крикнул Прохор, очередным выстрелом «сняв» кравшегося к Лоле мутазомба. — Ловушка притихла!
— С чего это она притихла?! — прорычал Клещ, с широкого замаха отсекая голову неудачно подставившемуся черному уродцу.
— Откуда я знаю?! — перекрывая вой и визг, крикнул в ответ Прохор. — Может, «громобой», наконец, насытил свою утробу!
— И что с того? — хрипло отозвалась Лола, всаживая оба ножа с двух сторон в шею истошно орущему мутазомбу.
— Это шанс убраться отсюда! Кто за мной?
Вопрос был риторический. Ситуация сложилась так, что все трое готовы были нырнуть в бассейн, в котором было бы больше голодных акул, чем воды, лишь бы урвать свой ничтожный шанс на выживание.
Прохор не думал, что сделать этот шаг будет так трудно. Он не боялся смерти, не боялся этих зубастых тварей. Но неизвестность, странная, необъяснимая, пугала его. Сжав зубы, он заставил себя перейти на бег и почему-то перед самой ловушкой задержал дыхание — как будто действительно собирался нырнуть.
Ничего не случилось. Он просто пересек невидимую границу — и тут же всадил заряд картечи в оскаленную морду мутазомба, отвлекшегося от поедания останков себе подобных. Вслед за ним, шагах в трех, миновали ловушку его товарищи по оружию. И уже пробежав с пару десятков шагов, услышали, как за спиной снова хаотично загрохотало. Остановились, чтобы перевести дух, оглянулись.
— Видать, «громобой» опять проголодался, — заметила Лола, касаясь пальцем царапины, перечеркнувшей лицо и едва не ставшей уродливым шрамом. Всего пара миллиметров — и острый коготь лишил бы ее глаза.
Клещ пострадал сильнее: из-под разорванной ткани на плече обильно сочилась кровь. Хорошо, если никакого заражения не будет. Не хотелось бы, чтобы друзья стали вдруг превращаться в таких же злобных «зомбаков». Утешала мысль о том, что так бывает только в кино.
Прохор быстро достал из рюкзака и распаковал аптечку. Бросил Лоле пузырек с йодом и пластырь. Сам же принялся обрабатывать рану Клеща. На счастье, та оказалась неглубокой. Но универсальный антибиотик на всякий случай пришлось уколоть. Хотя — толку от антибиотиков в Зоне…
— А нам крупно повезло, — сказал Клещ, поправляя свежую повязку. — Мы как сквозь игольное ушко проскочили.
И вдруг расхохотался. Силой оборвал смех, пояснил:
— А знаете, мне тут нравится! Хоть и срань вокруг происходит редкостная, зато адреналин — на уровне!
Прохор почему-то был уверен, что идти нужно прямиком к колесу обозрения — это был достаточно броский ориентир, чтобы решить: его на записке указали неспроста. Но, как это и бывает в Зоне, ничего не вышло.
Сначала у Клеща на поясе затрещал радиометр, или, как его называют по привычке, счетчик Гейгера. Глянув на электронное табло прибора, Клещ присвистнул:
— Туда лучше не лезть. Я не так стар, чтобы ни за что ни про что бубенцы поджарить. Лола, сохранить их — в твоих интересах.
— Не преувеличивай их ценность, — равнодушно бросила Лола.
— Похоже, радиоактивное пятно, — сказал Прохор. — Давай попробуем обойти.
Обходить пришлось до ближайшего квартала. Пятно было большое, агрессивное, и даже по соседству, судя по индивидуальным дозиметрам, они успели хапнуть приличную дозу.
У первой же пятиэтажки их ждали. Несколько мутазомбов словно бы патрулировали территорию в поиске жертвы. Как по команде наполз знакомый уже туман, и единственный спасительный путь привел их к угловому подъезду. Стоя на крыльце, они молча наблюдали, как в этой стелющейся дымке к ним бредут страшные, как сама смерть, мутазомбы.
— Можно в доме спрятаться, — не особо уверенно сказал Клещ. — Дождемся, пока они уйдут, — и ускользнем потихоньку.
— Они не уйдут, — с мрачной уверенностью возразила Лола. — Это же мертвяки — им торопиться некуда.
— Дом — это ловушка, — убежденно сказал Прохор. — Стоит только зайти — и нам уже никогда оттуда не выбраться.
Все эти рассуждения потеряли смысл, когда туман медленно заполз на одну ступеньку, другую, третью — и невесомой волной выплеснулся на крыльцо. Можно было подумать, что это не просто туман, а нечто, выполняющее функцию коллективного органа чувств всей этой злобной братии: едва туман коснулся ботинок пришельцев из «нормального мира», как в мутной мгле раздался вой. И все повторилось с ужасающей точностью.
Твари ринулись в атаку. Едва увидев в тумане быстро приближающиеся силуэты, все трое, не сговариваясь, бросились в темную глубину подъезда. Уже на бегу Прохор успел подумать, как они рисковали: ловушки могли прятаться где угодно — и особенно в таких вот открытых дверных проходах.
Но сейчас главной угрозой была толпа восставших мертвецов. Взбегая вверх по лестнице, Прохор понял: сюда их загнали целенаправленно. Можно было даже решить, что и радиоактивное пятно, и туман, и единственная дверь — все это части одного плана. Оставался только один выход: попытаться
