ответить.
– Ну, тогда я сам буду читать ее людям. А если людям будет что-то непонятно – я постараюсь им все объяснить. Я придумал десять законов Провидения, которые касаются каждого! И если каждый будет неукоснительно соблюдать их, то тогда весь мир станет намного добрее, справедливее и честнее! – обрадовался Ленс внезапно найденному решению.
– И как же люди будут их соблюдать? – поинтересовалась я, понимая, что в данный момент участвую в создании местной религии. – Чтобы закон соблюдался, должно существовать наказание, которого все боятся!
– Зачем наказание? Люди могут испугаться! – заметил Ленс, сгребая свои бумажки с моего стола.
– Нет, наказание должно быть! – отозвалась я, вспоминая описанные ужасы геенны огненной. – Чем страшнее ты опишешь наказание, тем больше шансов, что люди его испугаются и будут следовать твоим правилам.
Интересно, там уже заготовлен котел по мою душу? Если и заготовлен, то, пожалуйста, двухместный. Ленс у нас точно в рай отправится, я даже не сомневаюсь, а вот мы прямиком отправимся в ад. Да, в этом мире, да и в том тоже, есть единственный человек, с которым бы я с удовольствием варилась в одном котле.
– Значит, я напишу о том, что если человек вернется на путь истинный, то Провидение простит его! – ответил философ, задумываясь о том, как бы пострашнее наказать отступников.
«Пиши, Кипятков, пиши!» – пронеслось у меня в голове. Надеюсь, крестовые походы и костры инквизиции я не застану. Очень надеюсь. А все к тому и идет…
– Ваше высочество, я пришел попросить вас о деньгах для одной бедной женщины! Вдова с тремя детьми просит вас о милости. Ей нужно пять золотых, чтобы рассчитаться с долгами мужа! Иначе их выгонят на улицу и они умрут с голода! – выпалил «благодетель», прикидывая, где лучше бы начать свою проповедь и как собрать паству.
– Какая вдова? – поинтересовалась я, присаживаясь в кресло. – Не та, что с тремя детьми в прошлый раз приходила просить три золотых, чтобы купить мешок зерна? Точно не та, которая шесть дней назад просила деньги для больного ребенка? А может быть, та, которая умоляла о восьми золотых, чтобы выкупить дом своего мужа?
– Нет, другая… – ответил Ленс, жалобно глядя мне в глаза. – Те очень вас благодарили…
– А как их зовут? – поинтересовалась я из праздного любопытства.
– Я не знаю… – ответил Ленс. – Разве это имеет значение? Главное, сколько счастья было в их глазах, когда они узнали, что принцесса великодушно согласилась им помочь.
– А почему ты не знаешь, как зовут человека, которому ты даешь деньги? – возмутилась я, вспоминая о том, сколько денег было потрачено на благотворительность. Да дядя, если бы узнал об этом, оторвал бы мне голову! Хотя, судя по его лицу, когда он видит Ленса, он прекрасно знает.
– А зачем? – удивился Ленс, глядя на меня голубыми глазами. Нда… Тяжелый случай…
– Послушай, а не мог бы ты записывать, кому, когда и сколько денег ты даешь? – уточнила я, стараясь не обижать ангела доброты и милосердия.
– Зачем? – искренне удивился философ. – Это же – добрый поступок! Разве нужно отчитываться кому-то за добрые дела? За добрые дела нужно отчитываться только перед Провидением! Но оно и так все видит и слышит!
– Не за добрые дела, а за деньги. Я даю тебе деньги, ты забираешь их, благодаришь, а потом просишь еще и еще. Я даже не знаю, кому и сколько денег ты отдал! Я хочу знать имена людей и суммы, которые они получили! – сказала я, пристально глядя на смущенного Ленса. – Я знаю, что ты – человек честный. Ты не станешь присваивать мои деньги, но люди бывают разные. И ты сам уже в этом убедился! Мне не хочется, чтобы деньги, которые я тебе даю и которые дает мне дядя, получали какие-то проходимцы в то время, пока те, кому на самом деле нужна помощь, умирали от голода!
– Зачем эта ненужная бумажная волокита? – возмутился философ. – Добро должно идти от чистого сердца, а не на бумажке! Мне это не нужно! И бедным людям это не нужно!
Лучше я разведу бюрократию, чем будут разводить меня.
– Зато нужно мне! – жестко отозвалась я, понимая, что «отжалела» уже целое состояние. Жалости на всех не хватит!
– Хорошо, если вам так угодно, я буду вести учет! – обиделся Ленс, уходя вместе со своим опусом.
Я сходила и проведала моих строителей, которые занимались реконструкцией тронного зала. Весь камень, который заключенные добыли на рудниках, был привезен сюда. Его было слишком мало, чтобы продавать, а вот для собственных нужд оказалось вполне достаточно. Во дворе лежали настоящие барханы желтого песка и комья глины, при помощи которых удастся немного подлатать замок к приезду высокопоставленных гостей. Теперь тюремщик, который легким движением моей руки переквалифицировался в прораба, ловко руководил процессом. Правда, строительные материалы периодически пропадали со стройплощадки, но в целом результат был. Камень привезли вчера вместе с песком и глиной, и теперь здесь вовсю кипела ленивая и неспешная работа, за качество которой я не ручаюсь.
Я поднялась на балкон в сопровождении пса, который, несмотря на отсутствие хозяина, следовал за мной по пятам. Я не знаю, кто за кем присматривает, я за ним или он за мной, но есть у меня такое подозрение, что последний вариант более правдоподобен, зная характер моего дяди. Возле
