от неприятного вкуса, затем громко втянул воздух, словно его грудь сдавило удушье, и, вдруг неуклюже взмахнув руками, повалился к ногам Проясняющего.
– Ты его отравил?! – дёрнулся из рук братьев Смородин.
– Вовсе нет, – спокойно ответил Проясняющий. – Кто же станет убивать так удачно попавшего в руки императора? Он сейчас на пути в небытие. Но он обязательно вернётся. И вернётся уже другим.
Теперь, когда Проясняющий посчитал, что ломать комедию уже не перед кем, у него кардинально изменился голос. От прежних завываний не осталось и следа. Сейчас это был язык делового человека, размышляющего о неожиданно свалившейся на его голову выгодной сделке.
– Но вот что делать с тобой, несговорчивый флагман?
Александра тем временем завернули в расстеленный ковёр, и двое братьев, подхватив с двух сторон, понесли его в ещё один выход из пещеры, прикрытый натянутой чёрной шторой. Смородин проводил их взглядом и произнёс с угрозой в голосе:
– Если с ним что-нибудь случится, знай – они тебя не спасут, – кивнул он на застывших с безразличным видом братьев.
В ответ Проясняющий улыбнулся и, демонстрируя презрение к угрозам, подошёл вплотную к Смородину, с интересом разглядывая его лицо.
– Ты такой, как и говорил мне Прохор – самоуверенный до глупости. Так что же мне с тобой делать? Ты мог бы стать старшим братом, но для этого ты должен познать младшее братство.
– Это то одурманенное стадо, что даже не может подняться на ноги без твоей команды?
– Не всегда так. Но ты не смотри на их немощность. Они сильны в вере. Когда я смотрю на их сияющие лица, то проникаюсь этой верой и черпаю в ней силы.
– А когда я смотрю на их безумные физиономии, то невольно вертится на языке вопрос классиков – почём опиум для народа?
– Что? – не понял Проясняющий.
– Спрашиваю, чем народ травишь? Мак или грибочки? А, впрочем, о чём я говорю? Скорее, что и то, и другое в одной бодяге.
Проясняющий помрачнел лицом и, задумчиво покивав, произнес:
– Ты не такой как все. Наблюдательный, неглупый и неверующий. Нет, такой мне не нужен. Но ты напрасно надеешься, что сможешь со мной справиться с помощью цепкого ума или острых глаз. Для этого мне нет нужды бросать тебя на растерзание младшим братьям. Да и заменяющие мне руки – старшие братья, к тебе не притронутся. Я посмеюсь над твоим сарказмом твоим же оружием. Вся ирония будет в том, что убьёт тебя тот, в кого ты безоглядно веришь.
– Даже одурманенный твоим пойлом Александр не поднимет на меня руку.
– Не будь так уверен, флагман, иначе тебе предстоит познать горький вкус разочарования. Но ты забыл, что кроме императора, у меня ещё есть твой боцман. А вот ему напиток ясности пришёлся по вкусу. Тяжело идёт лишь первый ковш, затем послушник не может дождаться следующего.
– В твоей свите не хватает прекрасного врача – нарколога. Вот уж кому было бы для работы непаханное поле. Но я тебя тоже огорчу. Стефан наивен, но не жесток. Широту его души не отравить и не изгадить. А князь, он только поначалу поддаётся на всякие провокации. Что поделать – издержки молодости. Но потом в нём всегда торжествует здравый смысл. Мальчишка умён не по годам и быстро разберётся, что к чему, как бы ты ни опаивал его своим вонючим варевом. Валяться у ног в твоём стаде он не будет. Сам понимаешь – императорская кровь! Её пойлом не разбавить.
– Ну что ты! – рассмеялся Проясняющий. – Кто же станет делать из императора обычного послушника? Я не давал ему напиток ясности. Это было бы непростительной глупостью. Здесь нужно совершенно другое. Он взойдёт на трон, и никто не должен усомниться в его разуме. Но рядом с ним должен находиться мудрый учитель, которого он будет слушаться и черпать его мудрость. Оглянись в историю, флагман. Учитель был у Александра Великого Финикийского. Наставник Овидий вёл к славе Карла Непобедимого.
– Ну а ты присмотрел себе место рядом с троном Александра Российского?
– Я стану тем, кто будет крепить его веру, – скромно потупился Проясняющий. – А ты даже не представляешь, как может быть сильна вера, подкреплённая мудрым словом. И для этого вовсе не нужно пить, как ты сказал, моё вонючее варево. Очень скоро ты в этом убедишься. Пройдёт совсем немного времени, и Александр сам швырнёт твою голову в пропасть. В том, что он пришёл ко мне, я вижу промысел святого Иезуса. Все мои пасынки ничто в сравнении с ним.
– Ничего нового ты не придумал. Любой предводитель даже самой завалящей секты мечтает, чтобы в его сети попадалась лишь крупная рыба. Чем выше пост и богатство его жертвы, тем сильнее и богаче он сам. Но мы с тобой заговорились. Где Александр? Я хочу его видеть.
– Сейчас он беседует с мучеником Иезусом, – произнёс Проясняющий. – Уже заканчивает. Скоро он будет с нами.
Смородин бросил взгляд на закрытый шторой выход, затем, воспользовавшись появившейся возможностью, осмотрел неровные стены зала пещеры. Местами их покрывали картины, написанные растрескавшейся краской, с преобладанием жёлтых и красных тонов. Скорее, эта мазня походила на наскальные рисунки первобытных дикарей, нарисованные пальцами художников и местами сохранившие их отпечатки. Кто-то пытался изобразить солнце с лучами в полстены, кто-то – красную реку. Проясняющий перехватил его взгляд и пояснил:
– Это то, что принесли с собой посланцы в небытие. Таким им виделся мир за чертой. После того, как я возвращал их обратно, они передавали братьям
