– Ещё чего! Но целые сутки я сидел как мышь, потому что их было двое. Теперь сила за нами, и настала их очередь забиться в угол.
– Понятно, – усмехнулся Кирилл. – А ты вообще-то кто такой?
– А, ну да! – спохватился блондин и снова вцепился в его руку. – Харрис. Харрис Озолс. Не скажу, что ветром меня сюда занесло, но волной точно. На польскую «Легию» матросом нанялся по контракту. Хотел полмира посмотреть, но хватило доплыть только до Тромсё.
– Прибалт?
– Латыш. Говорю хорошо, потому что в русской школе учился. А ты, как я понял, тот самый русский? Про тебя в газетах писали, что не испугался сбежать из вражеской России.
– Мало того, что молва впереди меня бежит, так ещё и красит. Раз такое дело, то представляться не буду. И так знаешь.
– Знаю. Ну так как, Кирилл, отвесим эфиопам, чтоб вспомнили генетическую память, кто у них хозяин?
– Я тебя умоляю, Харрис, остынь. Мне сейчас осталось только подраться. И так еле на ногах стою. Они меня не трогают, и я их не собираюсь.
– Ты что, поддерживаешь наркоторговлю?
– Они за наркоту попались?
– За неё самую. Мулы. Прилетели с полными задницами шариков с коксом. Думали, в такой глубинке не проверят. Так, может, всё-таки навесим, чтоб народ наркотой не травили? – с надеждой в голосе спросил Харрис.
– Где пустая койка? – осадил его Кирилл.
– Рядом с моей, – легко сдался Харрис и, отступив, рухнул с ногами на заправленную кровать. – Мирный ты какой-то. А ещё террорист.
– Что за хрень ты несёшь?
– Так в газетах писали. А ты думал – ты герой?
Кирилл попробовал мягкий матрац, затем, сев и прислонившись к стене, закрыл глаза. Усталость давала о себе знать, и больше всего на свете хотелось забыться и уснуть.
– Сам-то за что влип? – спросил он деревенеющими губами.
– За кражу, – мгновенно ответил Харрис, словно только и ждал этого вопроса. – Наши говорили, что у норвегов, если в магазине попадёшься, то отделаешься бодрящим пинком, а эти почему-то вызвали полицию. Наврали дорогие приятели-поляки. Говорили, что здесь как в Англии – рождественская лотерея. Не попался – значит, повезло, попался – верни товар и, будь добр, получи дружеский пендель в зад. А тут, скорее, как в Германии – чуть что, сразу зовут полицию. Жлобьё заполярное. Планшет им было жалко.
– Харрис, а почему так темно? Помимо жадности у них ещё и энергетический кризис?
– Не знаю. То включат, то выключат. Как старший смены решит, туда переключатель и повернут. Мы ещё через суд не прошли, а значит, без обозначенного статуса. Эта камера по их правилам к тюрьме даже не относится. Так… перевалочный пункт, комната ожидания. Вот впаяют нам срок, тогда переведут в камеру с удобствами, свежей прессой и телевизором. А если повезёт, так даже с компьютером. Не переживай – у них сидеть можно. Даже изнеженные норвеги и те собственной тюрьмы не боятся. Я слыхал, что у них иногда осуждённые из зала суда в тюрьму своим ходом добираются, на общественном транспорте. Представляешь? – Харрис вгляделся в лицо Кирилла, затем вцепился в плечо. – Эй, ты чего? Проснись! Не оставляй меня опять одного с этими эфиопами.
– А? – открыл глаза Кирилл и посмотрел в угол, где молча наблюдали за ними четыре глаза. Ему афроамериканцы показались смирными и напуганными. – Не цепляйся к ним, никто тебя не тронет.
– Ладно, поверю, – согласился Харрис. – Но, если чего, я тебя подниму.
– Поднимай, – свесил голову на грудь Кирилл, проваливаясь в сон.
Снилось ему то свинцовое небо, то пенистое море. Волны перекатывались через голову, не давая дышать. А он, сидя на крыле низколетящего над водой истребителя, пытался заглянуть в кабину, не в силах рассмотреть, кто самолётом управляет. Белый шлемофон с фирменной звездой на затылке, похож на шлемофон Бриткина. Но кто рядом? И как он умудрился забраться вторым в тесную одноместную кабину? Кирилла вдруг осенила догадка – да ведь это Гор Горыч! Но как? Почему? «Вам сюда нельзя!» – хотел закричать Кирилл, но накатившая волна захлестнула рот обжигающей солью. А Гор Горыч вдруг обернулся и с криком «Помоги!» неожиданно влепил ему в щеку кулаком, вытянув трёхметровую руку сквозь блистер истребителя.
– Проснись! – обрушился на голову Кирилла Харрис, кое-как успев закрыться от удара, направленного в его собственную голову. – Помогай! Ты обещал!
Кирилл столкнул навалившееся на него тело и спросонья рубанул кулаком темноту. Латыш бесцеремонно перекатился через плечи Каткова и, оказавшись за спиной, толкнул на пытавшихся достать до его физиономии эфиопов. Один кулак пролетел над головой, но второй больно воткнулся в грудь. Рывком поднявшись, Кирилл ударил в ответ.
– Красавец! – азартно вскочил на кровать Харрис и, как заправский ковбой, запрыгнул на подвернувшуюся чёрную спину. – Вали черножопых!
Катков легко подмял худощавого и слабого эфиопа на пол, занеся над головой кулак. Но тот, закрываясь, закричал тонким голосом, словно ребёнок, и кулак так и остался висеть над его лицом. Тогда Кирилл вспомнил о втором. Да только со вторым уже вовсю расправлялся Харрис. Распластав африканца на
