холм и лес, как тут же спрятавшегося тарбозавра выдал экран. В стороне от выбранного пути. Там, где размытой горой мерещился бурелом. Тарбозавр забрался в глубь деревьев, сумев протиснуться между навалами сухих бревен, утопающих в пушистых кустах, и побегами ядовитых цветов. Если бы не настойчивая метка экрана, Гай никогда бы его не заметил. Поджав лапы к груди и положив голову на опутанный плющом холм, динозавр спал. Появившаяся из-за туч луна залила лес бледным светом, выдав его с головы до хвоста. Тарбозавр лежал неподвижно. Еще один пятнистый бугор, каких здесь много. Лишь две мелочи выдавали в нем живое существо: стерегущий сон хозяина нос и пульсирующие на шее вены. Как и тогда, нос втягивал воздух, отмечая любой появившийся рядом источник. Даже во сне тарбозавр был готов указать жертве на ее место, пусть и не так стремительно, как он делал это, разогрев кровь под жаркими лучами солнца. Но и не безнаказанно, окажись она в пределах досягаемости. Да только Гай теперь его не боялся. Он ощущал себя невидимкой. То, что чувствительный нос тарбозавра бессилен перед его защитной оболочкой, он понял еще, когда прятался у его ног в кустах. Он рисковал оказаться у динозавра в пасти, если бы только попался ему на глаза. Сейчас же глаза спрятались под опустившимися веками. Поначалу Гай скрывался, лежа за бревном. Потом осмелел и встал. Тарбозавр никак не отреагировал, и он подошел еще ближе. Затем еще… еще… и еще. Замер, от волнения задержал дыхание и притронулся к хвосту. Ничего. Тогда он прошелся взглядом вдоль пятнистой спины, по пульсирующей шее, по сомкнутой пасти и векам, затем опять по шее. Вены отбивали четкий ритм – удар, длинная пауза, за которую Гай успевал досчитать до десяти, и снова удар. Неожиданно для самого себя, он представил, как вгоняет в пульсирующую вену копье. Как поливая кусты и деревья, хлещет фонтан крови. Тарбозавр ревет, затем бьется в агонии и наконец затихает. Пальцы остервенело впились в древко, руки сами подняли над головой копье, глаза вонзились в черные пятна, между которыми так маняще вздымалась вена!
Гай нервно выдохнул, встряхнул головой, отгоняя навязчивое видение, и медленно попятился обратно. Аккуратно сомкнул за собой побеги с красными бутонами, выбрался на тропу, затем бросил взгляд на вершину холма. Но вместо темного конуса перед глазами бил фонтан крови. Он казался таким осязаемым, что на губах чудился соленый привкус, с таким знакомым и тяжелым запахом.
Здравый смысл требовал уходить, но ноги не слушались. Гай понимал, что им движет безумие, что ничем хорошим это кончиться не может. Против этого чудовища он бессилен! Но ничего с собой поделать не мог. Потому что кто-то другой шептал: если не сделаешь это сейчас, то не сделаешь никогда. Так и будешь грозить с холма.
Привыкшими к темноте глазами отметил на склоне куст, за которым пряталась нора, запомнил пальму, от которой к норе тянулся кратчайший путь. Когда ему придется убегать, то на счету будет каждая секунда. Вернулся назад. Тарбозавр спал, так как он его оставил. Метания во сне ему были не свойственны. Остывшее до окружающей температуры тело потеряло подвижность, оцепенев, словно камень. Тогда обойдя его с головы, Гай стал напротив шеи. Сорвал красный бутон, вылил яд на острие копья, отошел и прицелился в вену. Поначалу он хотел копье бросить. Но пульсирующая артерия превратилась в едва заметную нить, мимо которой он точно бы промахнулся. И Гай вдруг понял, что если он действительно задумал это сделать, если хочет покончить с тарбозавром раз и навсегда, то должен сделать это именно так и никак иначе. Он сорвался с места, разогнавшись в три прыжка, подпрыгнул и всем своим весом вогнал копье аккурат между черными пятнами. Туда, где извилистой дугой билась вена.
Вздыбившаяся гора отшвырнула его на обвитые плющом бревна. Протаранив их собственным телом, Гай влетел в трухлявое месиво и, перекатившись, скрылся под осыпавшимся завалом из коры и щепок. Тарбозавр заревел, тряхнул землю, ударив хвостом, и слепо двинулся напролом, сквозь стену деревьев. Его рев то звучал где-то рядом, то удалялся и едва долетал до Гая вибрирующим воем. Ничего не видя, монстр бродил, натыкаясь на деревья в ночном лесу, то у реки, то уходил к озеру. Гай слышал его сквозь оглушенное сознание, распластавшись на холодящей спину траве и глядя в щель на необычайно яркую луну.
«Это же надо, – подумал он. – Похожа на ту, что светила в иллюминатор на барже. – Но тут же о луне забыл. – Не нравится! – прислушался к удаляющемуся реву тарбозавра. – Надеюсь, я отбил тебе желание меня выслеживать? А еще лучше – шел бы ты куда подальше, в соседний лес или еще куда…»
Гай осторожно подвигал руками, повернул шею, подтянул ноги. Нигде не резануло болью, и он поспешил себя успокоить – обошлось без переломов. Теперь бы еще добраться в нору. Упасть и забыться, наплевав на все. Этот сумасшедший день нужно скорей заканчивать, иначе день прикончит его. Везение не оставило и на этот раз, но нельзя испытывать его терпение до бесконечности. Оно ведь не железное.
Глава четырнадцатая
Ван Дюк
– Попался, Шак! Это же надо, сам Шак и в ловушке! Не ожидал? А я тебя предупреждал – не связывайся со мной!
Гай замолчал, обдумывая следующую фразу. Нет, не так!
– Прости, Шак, но на этот раз я оказался умнее тебя. Ты всегда меня недооценивал, за что и поплатился. Я оставляю тебя этим тварям, а мне, увы, пора. Конечно, ты не ожидал такого финала? Ты потрясен? По твоей физиономии вижу, что потрясен. Но за собственные глупости всегда приходится платить. В нашей жизни все дорого, а глупость дороже вдвойне. А твоя глупость была в том, что ты осмелился бросить мне вызов. За то и расплачиваешься. Выродок не может закончить иначе!
«Неплохая речь, – подумал Гай. – Твердо, решительно и с чувством собственного достоинства. Когда Шак будет корчиться, попавшись в ловушку, именно эти слова он и бросит ему в лицо! Еще нужно будет напомнить об его коварстве. Если бы не тот предательский бросок копья, то, возможно, Гай его
