случались бунты «антикосмистов», порой весьма массовые. Но все же накал страстей снизился и масштабной кровавой конфронтации между «остающимися» и «улетающими» удалось избежать…
Вещавший о загадочном и опасном «нечто» Матузняк выглядел как типичный безумный профессор… И наверняка с успехом прошел бы кастинг в Голливуде на роль такого амплуа. Волосы растрепанные, взгляд с долей безумия. Возможно, оттого к теориям Матузняка отношение было соответствующее. Тем более что очень долго все его теоретические построения оставались теориями без объекта применения, по крайней мере доступного для наблюдений и исследований.
Нет, Матузняк был отнюдь не теологом… Он специализировался на контактах с гипотетическими внеземными цивилизациями. На Новоросе существование таких цивилизаций было доказано окончательно. Доказательствами стали несколько огромных, заметных даже с орбиты, артефактов. Искусственное их происхождение сомнений не вызывало, назначение оставалось загадкой.
Для чего, к примеру, широченное и прямое, словно по натянутой нити проложенное, шоссе длиной без малого в сотню километров? Пересекало оно пустынное плоскогорье, рядом нет остатков городов и вообще хоть каких-то строений. Непонятная дорога из ниоткуда в никуда.
Прочие артефакты были схожего плана — масштабные и непонятно для чего созданные. Возраст находок исчислялся земными тысячелетиями, и мало кто сомневался, что построили загадочные сооружения неисчезнувшие жители планеты — пришельцы как минимум с других планетных систем Эридана. Или вообще гости из другого созвездия.
Генерал не стал бы приглашать Матузняка на совещание. Пришлось… Одна из разведывательных экспедиций Гагарина — та самая группа Корфа — работала как раз возле одного из артефактов. Так уж сложилось, что огромная шестиугольная каменная призма словно бы отмечала район, очень богатый нефтью. Или в самом деле отмечала…
Призма, вытесанная непонятными методами из небольшой горы, никак работам геологоразведчиков помешать не могла. Считалось, что не могла. У Матузняка, как выяснилось, имелось на сей счет свое особое мнение.
— Все инопланетные знаки оставлены так, чтобы были видны издалека, даже с орбиты, — вдохновенно вещал Матузняк. — И это не просто сигнал: мы существуем, мы побывали здесь! Не-е-е-ет, господа! Это датчики. Датчики, которые простоят тысячелетия и в свое время непременно привлекут внимание разумных существ. А если существа, обнаружившие датчики, развиты достаточно высоко, они непременно попытаются исследовать монолиты каким-то передовым неразрушающим методом. И вот тогда к создателям знаков и уйдет оповещающий сигнал.
— Очевидно, мы пока еще недостаточно разумны, раз ничего подобного не предприняли, никаких исследований…
— Ошибаетесь! — с торжеством заявил Матузняк. — Ошибаетесь, господин генерал! Такое исследование проведено не далее как вчера!
— Что за исследование? — не понял генерал.
Судя по лицам остальных собравшихся, они были информированы не более командующего экспедицией.
Матузняк помолчал, наслаждаясь моментом. Вот оно, воздаяние за все годы пренебрежения и насмешек! Все, кто считал его не то фриком, не то шарлатанствующим деятелем несуществующей науки — все застыли, все смотрят на него, все затаив дыхание ждут его слов!
И он отчеканил:
— Вчера Корф применил по моей просьбе глубокое сканирование монолита. И не надо обвинять нас с ним в нарушении каких-то там ваших параграфов! Это его работа — сканировать горы и то, что под ними. Даже если рекомые горы обтесаны в форме призмы! И результаты, я вам доложу, получены очень интересные: в глубине скалы расположены несколько полостей, не имеющих выходов наружу. Полагаю, именно в тот момент сигнал ушел к НИМ, к создателям монолита!
— Никаких посторонних сигналов не зафиксировано, — сказал генерал, чтобы хоть что-то сказать.
Он напряженно размышлял, как отреагировать на несанкционированный эксперимент. Ладно бы только этот клоун, что с него возьмешь, но Корф-то, солидный исследователь, в эмпиреях не витающий… Как-то заболтал его Матузняк, как-то сумел обратить в свою веру.
— Да что мы можем знать о принципах ИХ связи? — риторически спросил самочинный контактер. — НИ-ЧЕ-ГО.
— Ладно, если к нам и пожалуют гости, то не завтра и не через месяц, успеем подготовиться, — сказал Воронин, решив отложить разборку с клоуном на потом, когда проблемы Гагарина разрешатся.
Однако Матузняк был несгибаем. И почти дословно процитировал себя тем же тоном:
— Да что мы можем знать о принципах ИХ перемещения в пространстве? Опять-таки НИ-ЧЕ-ГО. Месяц… Смешно… ОНИ уже здесь. ОНИ уже вступили в контакт с людьми. Там, на Новоросе, в Гагарине. Вот вам и ответ на все загадки. Можно закрывать совещание.
«Религиозный психоз, — поставил мысленный диагноз генерал. — Только с инопланетянами вместо бога. Но качества им приписывает вполне божественные: всемогущество и всеведение».
Марсианин Залкин тем временем нацарапал что-то на квадратике бумаги — столь архаичным способом фиксации данных здесь пользовался только он, не признавая электронных блокнотов и тому подобных гаджетов. Сложил бумажку пополам, подтолкнул в сторону генерала.
Тот прочел написанное небрежным, едва читаемым почерком: «Под трибунал психа. И Корфа, если жив. В анабиоз, пока не построим тюрьму. Чтоб
