Бег времени

Сколько горечи в каждом слове,
   Сколько мрака в твоей любови,
      И зачем эта струйка крови
         Бередит лепесток ланит?

Глава вторая

Иль того ты видишь у своих колен,
Кто для белой смерти твой покинул плен?

1913

Спальня Героини. Горит восковая свеча. Над кроватью три портрета хозяйки дома в ролях. Справа она – Козлоногая, посредине – Путаница, слева – портрет в тени. Одним кажется, что это Коломбина, другим – Донна Анна (из «Шагов Командора»). За мансардным окном арапчата играют в снежки. Метель. Новогодняя полночь. Путаница оживает, сходит с портрета, и ей чудится голос, который читает:

Распахнулась атласная шубка!
   Не сердись на меня, Голубка,
      Что коснусь я этого кубка:
         Не тебя, а себя казню.
Все равно подходит расплата —
   Видишь, там, за вьюгой крупчатой
      Мейерхольдовы арапчата
         Затевают опять возню.
А вокруг старый город Питер,
   Что народу бока повытер
      (Как тогда народ говорил), —
В гривах, в сбруях, в мучных обозах,
   В размалеванных чайных розах
      И под тучей вороньих крыл.
Но летит, улыбаясь мнимо,
   Над Мариинской сценой prima[38] —
      Ты – наш лебедь непостижимый, —
         И острит опоздавший сноб.