взнос и первые месяцы аренды, но я справилась, и это был триумф. Однако на мебель уже не хватило. У меня были матрас, маленький кухонный стол, на самом деле ломберный, два стула — вот и все. И я стала исследовать окрестные мусорные свалки. В двух кварталах, за домом престарелых, я нашла приличный книжный шкаф из настоящего дерева, без царапин. Я представила себе, что он связан со смертью: женщина ушла из жизни ночью, ее дети перебирают фарфор, украшения, семейные фотоальбомы со снимками сепией. Нужен ли кому-нибудь этот книжный шкаф? Нет. Я водрузила его себе на спину и двинулась домой, останавливаясь каждые тридцать секунд, чтобы передохнуть. Он оказался высоким, почти до потолка моей квартиры. Я протерла его от пыли, а потом покрасила в белый цвет. Закончив, я вытерла руки о джинсы и улыбнулась. Через день шкаф высох, я передвинула его к задней стенке, положила в него все свои альбомы с рисунками, рассортировав по цвету. После я пригласила маму посмотреть на свое новое жилище.
Первое, что она заметила, войдя в квартиру, — это белоснежный книжный шкаф, и спросила, где я взяла его. Я сказала правду.
— Выглядит мило, — подытожила она.
— Нужно проделать то же самое еще десять раз, и тогда квартира будет полностью обставлена мебелью, — сказала я и тут же пожалела об этом: я не хотела, чтобы мама чувствовала себя плохо из-за того, что мои дела так обстоят, даже несмотря на то, что мы всю жизнь находились на грани нищеты.
Она присела за кухонный стол. Я налила вино в баночки из-под джема. Несколько минут она жаловалась на одиночество и говорила, как ей не хватает моего отца. Моя мать вдовеет уже пятнадцать лет, но до сих пор любит поплакаться об этом, как только ее личная жизнь становится скучноватой. Прежде чем уйти, она сказала:
— Я могу отдать тебе кое-какую мебель.
— Мам, все в порядке, — ответила я.
— Нет, правда, у меня есть кое-что для тебя.
Я даже не знала, о чем речь. «Кое-что»? Да она ничего не нажила за свою жизнь, и я снова отказалась. Тогда, рассердившись, она заявила:
— Я могу отдать своей дочери мебель для ее нового дома, если захочу.
В конце концов я согласилась на то, что она пришлет курьера с этой мебелью. После того как она ушла, я допила остатки вина в одиночестве.
Через несколько дней возле моего дома появился фургончик. Я вышла на улицу, чтобы помочь водителю перенести то, что он привез. Он был жилистый, подвижный, со сдержанной, волнующей и странной энергетикой. Волосы его вились мелкими кудряшками. Он представился как Алонзо.
— Я друг твоей матери, — сказал он.
Я не стала задавать вопросы. Мама всегда имела массу друзей. Более тридцати лет она была политическим активистом, вовлеченным в деятельность крайне левых организаций всевозможных направлений. Люди постоянно приходили к нам и уходили. И то, что кто-то решил помочь ей, совсем меня не удивляло. Друзья появлялись и исчезали.
Со стороны пассажирского сиденья из машины вышла женщина. Крупная блондинка, примерно в два раза выше и шире мужчины.
— Это моя девушка, приехала ко мне из Вирджинии, — сказал он.
Она помахала мне. Мужчина не назвал ее имени. Он открыл задние двери фургона.
Внутри оказались лампа, маленький журнальный столик, еще один книжный шкаф — ничего особенного, а также мягкое кресло с оттоманкой, даже роскошное, из черной кожи с деревянным корпусом, от «Имс» или отличная подделка. Я давно не навещала отчий дом, но была почти уверена, что мама отдала мне половину мебели из своей спальни.
Алонзо и его женщина перетащили ко мне всю мебель, кроме лампы, которую я донесла сама. Казалось, что женщина взяла на себя основную часть работы, пока Алонзо спокойно направлял ее. Когда они закончили, она обратилась ко мне:
— Если когда-нибудь решишь продать это кресло, дай мне знать. Оно мне очень нравится. Я такие люблю.
В ее голосе звучал настоящий голод. Эта вещь сделает меня счастливой; она доставит мне радость. Ей очень повезло, раз она знает, что делает ее счастливой. Я чуть не отдала ей кресло, но передумала, поскольку была стеснена в средствах и тоже в нем нуждалась.
Вместо этого я принялась рыться в кошельке в поисках чаевых, но Алонзо отмахнулся от меня.
— Твоя мать позаботилась обо всем, — объяснил он и передал мне свою визитку, на которой значилось сразу несколько профессий. Он был плотником, диджеем и мотивирующим оратором. Также он практиковал альтернативную медицину. — Звони мне, если что-то понадобится, — сказал он. — Я всем этим занимаюсь.
Мне кажется, он все понял. Я положила его визитку в кухонный ящик: первую визитку в своем новом доме.
Через неделю мама пришла посмотреть на то, как выглядит ее мебель в моей квартире. Она спросила про Алонзо, но вообще-то казалось, что она интересуется его спутницей.
— Он все сделал в лучшем виде? С этой своей девушкой? — спросила она.
— Кто он тебе?
— Просто друг. Ему нравится помогать людям. Он постоянно этим занимается, — ответила она.
— Я не встречала таких людей, — сказала я.
