окраинах Ливерпуля и в квартале красных фонарей Гамбурга.
Джон огрызался и отпускал колкости, Ринго тушевался перед камерами и микрофонами, не отличался фотогеничностью и неуклюже двигался (к тому же, будучи левшой, играл на праворукой ударной установке). Джордж смотрел пустыми глазами и уходил мыслями куда-то очень далеко. Зато Пол выглядел лапочкой – таким лапочкой, что его, чего доброго, могли перепутать с Натали Вуд.
Эпстайн пошел на хитрость. Вопреки установившейся традиции, он не стал называть альбом, который должен был выйти за 20 дней до шоу Салливана и разбить лед непонимания, так же, как самую популярную в нем песню. Эпстайн хотел протянуть нить между американским слушателем и чужой пока для него группой. Поэтому название альбома приглашало подружиться с «иноземными гостями».
Так вышел Meet the Beatles («Знакомьтесь – "Битлз"»).
Эпстайн звал нас в общий круг. Если сомневаетесь, найдите в Сети список песен. I Want to Hold Your Hand («Я хочу держать тебя за руку»), Til There Was You («До тебя»), I Wanna Be Your Man («Хочу стать твоим»). Ребята обращались персонально к каждому из нас.
А теперь вслушайтесь в первые строчки песен:
This boy <…> wants you back, again
(«Этот парень хочет тебя вернуть»).
Close your eyes and I'll kiss you
(«Закрой глаза, я тебя поцелую»).
It won't be long, yeh, yeh, yeh <…> 'til I belong to you
(«Скоро я стану твоим»).
Whenever I want you around…
(«Когда я захочу тебя увидеть».)
Little child, little child, won't you dance with me?
(«Малышка, малышка, неужели ты не хочешь потанцевать со мной?)
You know you made me cry… («Я плaчу из-за тебя».)
Альбом Meet the Beatles приглашал познакомиться, приобщиться к группе. Обратившись с обложки лично к слушателю, не станешь петь про Maybelline или Runaround Sue. Они пели про каждого из нас, предвосхищая наступление «я-десятилетия». «Битлз» поступали как рекламщики, которые обращаются в объявлениях и роликах на ты, хотя рекламу видят и читают все. Песни в альбоме Meet the Beatles – это не просто песни, а беседы в размере четыре четверти под немецкую гитару Пола и черный Ludwig Ринго.
Для пущей убедительности и еще более тесного контакта с американской аудиторией Эпстайн подготовил короткие интервью Салливана с четверкой. «Держитесь бодрее, – напутствовал он ребят, – будьте как они». («Джон, хотя бы шесть секунд побудь хорошим».) Эпстайн чувствовал наше желание быть сообща, видел нашу неприязнь к незнакомому и непривычному, а также к тем, кто «задирает нос». Как и многие британцы он сознавал, что в этот февральский вечер мы как никогда нуждаемся в повышенной дозе оптимизма. Всего 78 дней назад Америка пережила одну из величайших трагедий XX столетия – убийство президента Кеннеди.
К счастью для Эпстайна, ребята оказались на высоте. Они показали себя такими молодцами, что в конце третьего и последнего выступления 23 февраля Салливан в благодарственном слове назвал их «четверкой отличных парней».
Сегодня мало кому придет в голову возражать против их звания величайшей группы в истории звукозаписи. Но Эпстайн знал, что одного таланта мало. Что мы – американцы – эгоцентричны, как дети. Мы хотим, чтобы даже песни пелись о нас лично и чтобы лично к нам обращались исполнители.
Эпстайн уловил секрет и помог «Битлз» войти в историю. К следующему августу, когда в Штатах показали A Hard Day's Night, годы спустя включенный журналом Time в сотню величайших фильмов всех времен, ребята стали еще и кинозвездами. (Кстати, Дика Кларка даже это не убедило. В интервью для Philadelphia Inquirer он сказал: «Битломания идет на спад. Чего еще ждать от детских песенок?»)
Познакомив Америку с «великолепной четверкой», Эпстайн сделал все, чтобы она нам не приелась. После милого и мелодичного Meet the Beatles Эпстайн и Леннон с Маккартни сменили пластинку, выпустив через два года фолк-роковый альбом Rubber Soul.
Еще через год они представили на суд слушателей гитарный Revolver, а потом шедевральный психоделически-роковый Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band со знаменитой обложкой, включающей в состав группы боксера-тяжеловеса Сонни Листона, Мэрилин Монро, комика Уильяма Филдса, Боба Дилана и пользовавшегося у ребят особым уважением Марлона Брандо. Обложка внушала, что этот «Оркестр Клуба одиноких сердец» тоже наш, общеамериканский.
Парни уже уяснили, что с новыми группами слушателя надо знакомить, поэтому, как и в 1964 году, они с первых строчек, с первых аккордов обращались лично к каждому:
