Оставалось пройти по мели каких-то сто метров. Но на опушке леса матросы увидели несколько пар светящихся глаз. Это были дикие медведи. Оказывается, звери всё-таки объелись и одичали от этого. Всё это время они шли по берегу следом за «Кормачом». «Чем больше ешь, тем больше хочется!» — вот какой девиз их вёл.
— Нам нужен огонь, — чуть слышно проговорил Капоряк и полез за спичками в свой огромный рюкзак.
— Эдвин, почему не горит твой фонарь? — спросил капитан.
Что мог ответить на это старый приморский волк?
Маяк снова светит
Волк Кулик-Сорока бегал под окнами, катался по траве, нюхал воздух и подвывал. Но это сначала подвывал, а потом начал выть в полную глотку. Сидел и выл, будто хотел, чтобы выглянула луна. А может быть, правда, именно этого и хотел. Никто же не знает, о чём думают волки, Эльза и то не смогла догадаться, помните?
Вскоре его обступили все: Эльза, Боря Капоряк, Марта и Марк-Филипп.
— Ну что ты, ну не плачь, — обнимала его девочка и гладила по голове. Она хотела отдать волку свою конфету, но он не брал, а только продолжал выть. Отбегал немного в сторону, оборачивался и прибегал снова.
— Он зовёт нас! — догадался Марк-Филипп. — Пойдём, там что-то случилось!
— Но там темно, — немного испуганно прошептала Эльза и пошла за фонарями и свечками.
— Почему не горит маяк? — спросила Марта. — Опять профилактика?
— Сейчас, — сказал Боря и умчался зажигать лампу.
Вскоре маяк работал, а вся компания бодро шла к лесу — с фонарями, факелами и палками. Чем глубже в лес заходили люди и Кулик-Сорока, тем страшнее им становилось. Волк теперь не выл, а поскуливал. Медленнее и тише шагали они, но всё равно шагали. Эльзе иногда делалось до того страшно, что хотелось развернуться и бегом бежать обратно, домой, туда, где светит маяк, но она смотрела на бедного Кулик-Сороку, у которого шерсть стояла дыбом, но он всё равно бежал впереди всех, и продолжала идти, и не убегала. Кто мог знать, что лес по ночам такой страшный? Чтобы меньше бояться, она сама не заметила, как схватила за руки Марту и Марка-Филиппа. Они тоже выглядели испуганными. Кажется, только Боря Капоряк оставался бесстрашным; в одной руке он держал факел, в другой — свой медицинский саквояж. А сам вспоминал правила оказания первой медицинской помощи. Это было поважнее всего остального.
Кулик-Сорока устраивает свою судьбу
Экипаж «Кормача» стоял по колено в ночном море, рядом плавали морские твари, а на берегу поджидали их дикие медведи, и в руках моряки не держали ничего, что бы их защитило. Твари подплывали всё ближе, и медведи стали заходить в воду. Маяк включился, и всех теперь было видно.
«Те или эти? Кто успеет первым? Кто нас съест?» — мог бы задать вопрос любой на месте этих матросов. Но команда яхты всегда была занята делом и не привыкла к пустым рассуждениям. В эти страшные минуты моряки мысленно прощались со своими родными и с тем делом, которому были преданы всей душой.
И вдруг из леса выскочила волчица, вцепилась в глотку одному из медведей, началась схватка. С другой стороны вылетел другой волк и тоже начал драться с дикими медведями. Откуда-то появились люди. Они размахивали факелами прямо перед мордами у животных. Наконец все разбежались.
— Папа! — закричала Эльза, когда команда яхты в полном составе вышла на берег.
— Эдвин! — сказал Марк-Филипп.
— Милый! — выдохнула Марта.
— Мне не хватает бинта! — чуть не плача вскрикнул Боря Капоряк. — Папа!
Он пытался остановить кровь у волчицы. Кулик-Сорока зализывал ей другие раны.
— Сейчас, — сказал старший Капоряк и начал рыться в своём пятнистом рюкзаке.
Пока они перевязывали волчицу и Кулик-Сороку, Эльза, Марк-Филипп и Марта не отрываясь смотрели на рыжего Эдвина. Молчание повисло между этими четырьмя людьми.
— Смотрите, — сказал Боря, — волчица уходит.
