Собрание сочинений. Том 3

Болот, морей и скал,
Земли, — чьего прощенья
Я вовсе не искал,

Когда, опережая
Мои мечты и сны,
Вся жизнь, как жизнь чужая,
Видна со стороны.

Брожу, и нет границы
Моей ночной земли.
На ней ни я, ни птицы
Покоя не нашли.

Любой летящий рябчик
Приятней мне иных
Писателей и стряпчих,
И страшно молвить — книг.

И я своим занятьем
Навеки соблазнен:
Не вырасту из платья
Ребяческих времен.

И только в этом дело,
В бессонном этом сне,
Другого нет удела,
И нет покоя мне.

Каким считать недугом
Привычный этот бред?
Блистательным испугом,
Известным с детских лет.

Приклады, пули, плети,
Чужие кулаки —
Что пред ними эти
Наивные стихи?

* * *

Не жалей меня, Таня, не пугай моей славы,
От бумаги не отводи.
Слышишь — дрогнуло сердце, видишь — руки ослабли,
Останавливать погоди.

Я другим уж не буду, я и думать не смею,
Невозможного не захочу.
Или птицей пою, или камнем немею —
Мне любая судьба по плечу.

Эти письма — не бред, и не замок воздушный,
И не карточный домик мой.
Это крепость моя от людского бездушья,
Что построена нынче зимой.

* * *

Тают слабые снега,
Жжет их луч горячий,
Чтоб не вздумала пурга
Забрести на дачу.

Зарыдавшая метель
Как живая дышит,
Льет весеннюю капель
С разогретой крыши.

Только трудно мне понять
Нынешние были.
Звезды дальше от меня,
Чем когда-то были.