Соле поняла — не шутит.
— Это серьезная заявка. — Соле стала совершенно серьезной. — И стать его женщиной тебе будет не так просто, по многим причинам, и прежде всего потому, что я должна понять — почему именно ты должна получить моего отца!?
— Я расскажу тебе, почему я, а ты расскажешь мне, что надо сделать, что бы твое "непросто" стало проще…
Мы с Хатаком возвращались к себе в лагерь с посиделок с "очень авторитетными" людьми. Вожди, старшие охотники… Обсуждали многие вопросы, делились сведениями. Я выменял еще две шкуры панголины. Теперь у меня будет два полных чешуйчатых доспеха. Был я доволен, и потому благодушен. Хатак же, как всегда ворчал…
— Жратва у них — говно! Дикари! Это ж надо, варить мясо в кожаном мешке! Волосянки до сих пор из зубов выковыриваю.
— Ты избаловался, старый!
— Они что, пару горшков у нас выменять не могут, э? Конечно, ты-то придумал себе табу — "Великий шаман не может сегодня есть эту пищу. Духи будут недовольны!" — передразнил он меня — и как с гуся вода! А я и ел и пил. Эта их настойка вообще отрава — птфу!
— Раньше ты и ел и пил на халяву, и только нахваливал.
— Раньше… Раньше и солнце было ярче, и девки были краше! Во — он показал руками — какие сиски у всех были!
— Я обязательно передам або твои ценные воспоминания о прошлом. Я думаю, последняя фраза ей будет особенно интересна.
— Пошел ты… Давай лучше в следующий раз привезем нашего вина. Пусть эти утырки узнают, что это такое — настоящая благодать, а не эта, моча гиены.
— Нельзя. Это продукт эксклюзивный и экспериментальный! Только для внутренноплеменного применения, по большим праздникам, малыми дозами в неограниченном количестве.
— Я половины твоих слов не понял, но "в неограниченном количестве" — это хорошо!
— Хатак! Старая ты жужелица! Твое избирательное знание русского языка меня просто восхищает!
— Э-хе-хе-хеэ.
И тут мы пришли. Выйдя из-за шатра, в центр лагеря, я машинально ляпнул "Здрасте", да так и застыл с открытым ртом. Помимо Соле и Амазонки там была и Белая Волчица. Вот кого я увидеть не ожидал. Как раз Амазонка хвалилась Волчице своим луком и стрелами, возбужденно размахивая руками, а девушка внимательно ее слушала. После моего — здрасте, все словно замерли. А я вновь начал свое бесконечное падение в глаза беловолосой красавицы… "Господи — промелькнуло у меня на секунду — что со мной?" Все молчали. Молчал Хатак, высоко задрав лохматые брови и с усмешкой глядя на мое лицо. Молчала Соле. Молчала Волчица, молчал и я. Амазонка непонимающе переводила взгляд то на меня, то на Волчицу, словно маятник — тик-так, тик-так… А потом на ее лице отразилось как бы просветление, рот растянулся в радостной улыбке и она, наставив на меня пальчик, выдала…
— Э-э-э, дядя Петр влюбился!
— Амазонка! — хором воскликнули я и Соле.
— Влюбился, влюбился, э-э-э — показала она Соле язык.
— Найденка! Засранка такая! Сейчас по заднице получишь! — пригрозила Соле.
— Но я же вижу! Вижу! — топнула она ногой.
— Брысь в шатер, сейчас же!
Недовольно надув губы, девочка неохотно подчинилась, и когда она уже почти скрылась за пологом, повернулась и ткнув пальцем в Белую Волчицу насуплено пробурчала.
— Она хочет дядю Петра…
Занавес! Публика в шоке!
— Ребенок. — Жалко улыбаясь, проблеял я осипшим голосом, чтоб хоть как-то разбить оглушительную тишину.
— Угу — ехидно ухмыльнулся старый охотник — А еще сильная Видящая…
А дальше — больше. Рыжее чудо по имени Солнце сообщила, что Белая Волчица ее очень хорошая подруга, и она пока погостит у нас в лагере. То есть, Соле как бы спрашивала у меня на это разрешения, но таким тоном, что я понял, меня просто ознакамливают со свершившемся фактом. Вернувшийся из променада Ярик вдруг выяснил, что он уже не спит в шатре под боком у сестры, а спит в шатре под боком у храпящего Хатака, или у костра, или на катамаране, в общем, полная свобода выбора. И все трое парней непонимающе лупали глазами на Белую Волчицу. Она же в основном молчала и пристально следила за моими суетливыми передвижениями, и лишь иногда загадочно улыбалась, а я просто не знал, куда даже руки деть… Уже совсем стемнело, когда я подхватил под руку Соле и направился с ней на "Красавца" — поговорить.
И вот мы сидим, гладь озера рябит легкий ветерок, отчего свет полной луны выписывает на поверхности воды замысловатые узоры, иногда в эти узоры вплетаются почти беззвучные круги, поверху плавится крупная рыба. Может быть наступающая ночь и была чуть более чем прохладной, но не с
