– Вашбродь, вашбродь! Проснитесь! – Семен тряс штабс-капитана за плечо.
– Чего тебе, Семен?
– Вашбродь, тута это…
– Ну какой я нынче ваше благородие, Семен? Просто господин штабс-капитан. Забыл? Отменили царские обращения, – усмехнулся Василий Андреевич. – Докладывай, что случилось.
– Вашбродь, – не унимался Семен, – вона, румыны али австрияки по фронту тащатся! Вона, левее.
Василий Андреевич приподнялся на локтях над бруствером окопа. Слева в сторону русских окопов двигались фигурки, человек десять.
– Совсем обнаглели, они ж к нам в окопы идуть! Опять будут патроны с винтовками воровать! До этого хоть ночью ползали, а щас вона – посередь бела дня лезут!
– А у штабелей в окопе кто?
– Так нету никого, вашбродь, рота неполная, тока в землянках караул сменный спит, да на позициях кое-где стоят наши.
– А прапорщик Оборин где?
– Их благородие командир второго взвода убыл в расположение полка.
– Черт знает что! Чего его туда понесло? Ну-ка, Семен, давай к пулемету.
– Так точно, вашбродь. – Семен метнулся к «виккерсу», стоящему на треноге в стрелковой ячейке.
«Так-то, конечно, нехорошо будет, полковой комитет запретил стрелять по противнику», – штабс-капитан потер трехдневную щетину.
– Чего там, заряжен?
– Заряжен, вашбродь. – Семен передернул ручку шатуна, загнав патрон в патронник пулемета.
«Но ведь так, в открытую, грабить наше вооружение – совсем уж нехорошо. Припугнуть никогда не мешает. К черту комитет!»
– Давай по верху, над головами стрельни!
Пулемет загрохотал. Семен аккуратно садил короткими очередями. Эхо в горах стократ усиливало звук, от которого успели отвыкнуть за несколько месяцев сидения в окопах. Люди присели, залегли, послышалась румынская речь, крики. Василий Андреевич вновь высунулся из окопа. Те побежали обратно к своим позициям. С румынской стороны затрещали винтовочные выстрелы.
– Все, хватит. Прячься, Семен, а то подстрелят еще сдуру.
Довольный денщик свалился на дно окопа.
– Ишь как побегли! А то имущество казенное воровать удумали, нехристи! Правильно мы им, вышьбродь!
– Так не нехристи они, Семен, католики, – штабс-капитан улыбнулся.
– А все равно нехристи, коли на нас, православных, воевать полезли. Разве православный на православного войной пойдет? Да ни в жисть!
Василий Андреевич вновь улыбнулся. Хороший человек этот Семен. Умница. Лучшего денщика с тринадцатого года не было у него. Крест Георгиевский заслужил. Мыслит, хоть и крестьянин. И на призывы полкового комитета ему начхать, свое мнение имеет, за государство радеет. Ну ладно, можно еще поспать, пока какой-нибудь солдат-партиец не прибежал к командиру роты выяснять, почему стреляли.
Солнышко в горах припекало, несмотря на то, что уже стоял ноябрь. Старые позиции, куда полк отошел после неудачного летнего наступления, были хорошо укреплены, стенки окопов обвиты по кольям ветками бука, земля притоптана. Василий Андреевич присел на патронный ящик и прислонился спиной к сухой молдавской земле. Хорошо тут, в блиндаж уходить не хотелось. В родном Соликамске, поди, уже снег. Маме не писал давно, почта после февральских событий стала работать плоховато, а к осени и вообще перестали письма ходить. Да что почта, жрать вот нечего. Привезут или нет сегодня паек из расположения? Может, прапорщик за этим сбежал в полк? Эх, не о том мечтал когда-то юный Василий, не о том!
Штабс-капитан прикрыл глаза, восстанавливая в дремлющем сознании картины безмятежного прошлого.
В последнем классе он уже бегал по улице мало, налегал на учебу. И была этому причина. С Варенькой они встречались теперь в основном по вечерам, гуляли в парке, рассказывали друг другу смешные истории из жизни их классов, один раз даже катались на лодке по Каме. Молодой человек все еще испытывал робость перед расцветшей девушкой. Варенька после седьмого класса думала продолжать учебу дальше, в педагогическом классе, а затем поступать в Казанский университет, в Перми такого заведения не было. Планы юного реалиста были куда скромнее. Университет ему не светил, оставался горный институт. Но туда Вася не хотел. Потому как появился на горизонте, внезапно и дерзко, соперник, гимназист Востриков.
Гимназист заканчивал восьмой класс, был уверен в себе и хамоват. Где и когда он успел познакомиться с Варенькой, Вася знал. Всему виной эти балы и встречи. Мужская гимназия постоянно ходила в гости к женской на мероприятия, устраиваемые классными наставниками и одобряемые самой госпожой начальницей Татьяной Ивановной. Вот там и произошла роковая встреча проклятого Вострикова и прекрасной Вареньки. Более того, они танцевали вальс, и негодяй Востриков держал ангела за талию! И даже, возможно, прижимал ее к себе своей поганой ручищей! Чудовищно! Но хуже всего было то, что Варенька снисходительно относилась к наглым ухаживаниям повесы-гимназиста.
Как настоящий рыцарь-мушкетер, Вася должен был предпринять что-то для ограждения ангела от чудовища. И вот как-то раз в темный зимний вечер он долго караулил соперника за углом гимназии. Вечер был довольно прохладный, мороз забирался за воротник пальто, заставляя рыцаря дрожать и дышать
