взял. Маловат, конечно, но с царского плеча, – засмеялся Анатолий.
Покурили, глотнули воды из жестяных кружек. Посмотрели на мелькающие мимо столбы телеграфа, березы и елки. Молчание затянулось. Лукин вздохнул и, как будто что-то для себя решив, сказал:
– У тебя деньги водились хоть когда-нибудь, Анатолий?
– Откуда?
– А сейчас на сокровищах сидим. И никто не знает, сколько их. Думаешь, Ленину надо столько? Ведь если с каждой губернии собрать всё, то куча же будет.
– Ты товарища Ленина не трожь! Он настоящий человек, пролетарий, вождь угнетенных, – грозно произнес Парамонов, а потом смягчился: – Так ты что предлагаешь? Украсть?
– Вот ты знаешь, чем все кончится в России? Сейчас чехи Екатеринбург возьмут, потом Пермь. Деникин с Калединым с югов попрут – справимся ли мы с ними? Как Советская республика сможет противостоять им всем? Немцы еще рядом, хоть и ослабли, но тоже силища. Нас же с тобой первыми в петлю и вздернут. А с деньгами мы уйти сможем. Затаимся и при необходимости товарищу Ленину отдадим деньги. А?
Парамонов задумался. Золото в соседнем вагоне не давало покоя воображению.
– Мысль правильная. Товарищу Ленину помочь – святое дело. Только как мы и куда денем золото? Тут еще десяток оглоедов в вагоне да мадьяры, которые по-русски ни шиша не понимают.
– Подумаем, – произнес Владимир Павлович, понимая, что главного соучастника он заполучил.
Тут в купе ворвался красногвардеец:
– Товарищ Парамонов, впереди семафор красный и стреляют!
– Пулеметы готовь! Что за станция?
– Буй.
– Давай к машинисту, скорость не снижать!
Но снизить пришлось. С перрона маленькой станции застрекотал пулемет, пули просвистели где-то над головами, звякнули по трубе паровоза. Машинист резко сбросил пар, включил тормоз: на путях стояли люди. Вагоны ощетинились стволами винтовок, грозно развернулись стволы «максимов», но Лукин, разглядев человека в кожанке и фуражке с красной звездой, крикнул:
– Отставить, свои!
Вагоны, заскрипев, остановились у перрона, к пассажирскому подбежал человек в кожанке.
– Лукин кто?
– Ну, я, – Владимир Павлович расправил складки френча под ремнем, положил руку на кобуру.
– Сказали предупредить вас, а вы несетесь как угорелые. Через Ярославль не проехать, восстание эсеров. Наши отступили, сдержать не смогли.
– Так что же делать?
– Здесь оставаться тоже опасно, в городе осталась рота, остальные отправлены в Третью армию, если с Ярославля сюда попрут – мы не удержим. Езжайте обратно, там хоть войска.
– Да там чехи к Екатеринбургу подступают!
– Езжайте обратно, товарищ комиссар. В Вятку или Пермь.
Человек в кожанке махнул рукой и отошел. Бойцы с перрона развернули оружие в другую сторону – в сторону Ярославского направления.
Парамонов посмотрел на Лукина и побежал к паровозу – перецеплять состав.
Вскоре поезд двинулся обратно на Пермь.
Владимир Павлович, с одной стороны, был ошарашен, с другой – в его мозгу возникла неплохая идея. От Екатеринбурга до Перми триста верст с хвостиком. Стало быть, если белочехи Екатеринбург возьмут, то и Пермь под ударом, железка-то туда ведет. Значит, золото в Перми никак нельзя хранить. И в Москву не вывезти: везде пожар классовой борьбы. Тогда единственное решение – золото спрятать в надежном месте. Комиссар посмотрел на Парамонова:
– Толя, а ты где родился и жил?
– Так знамо где, в Пермской губернии.
– Это понятно, а конкретнее?
– Поселок Березовского завода, Екатеринбургского уезда. А чо?
– Вот тебе и чо. Ты там места знаешь?
– Так знаю. А чо?
Владимир Павлович подробно объяснил. Парамонов почесал затылок.
– Ну, это тебе не туда надо, а ближе к Кизелу. Там железка, и накопано немало. Есть там у меня дружок по каторге. Приедем в Пермь –
