дойдете. Там и рыбалка знатная, и косачи сидят в достатке. А я домой.
– А бомбу где рванули? – осторожно спросил Витя, от растерянности из-за потери проводника чуть не забыв самое главное, зачем они сюда ехали.
– Так там, у Васюков, и рванули. Там малое озеро, вода чистая, как слеза, батя был, рассказывал. Рядом где-то, я-то не был, но найдете, от Васюков километра три, ептыть. Но я бы не ходил туда, там Артамон все время и появляется, страшный, как черт. Порыбальте в Васюках, там избушка осталась, перекантуетесь. А то сгинете вы на взрыве у Артамона на мушке. Тута власти нет – тайга, ептыть.
С этими словами челдон Валера оттолкнулся от берега шестом, помахал рукой и, не заводя мотора, поплыл вниз по чистой и быстрой Ларевке, по пути распутывая удочку – видимо, в надежде порыбачить. Друзья остались на диком берегу, имея в наличии дробовик, восемь банок тушенки, пару пачек макарон с гречкой и складной нож.
– Ну что делать будем? – обреченно спросил Леха окружающую природу. Из всего многообразия растений, насекомых и невидимых млекопитающих ответить ему мог только Витя, который изучал карту, положив рядом компас.
– Видимо, мы здесь, – ткнул он нерешительно пальцем в обширный зеленый цвет на карте, – значит, нам надо идти на север.
И они пошли. Лодку бросили примерно через два километра, тащить ее было очень тяжело. К вечеру, еле волоча ноги, вышли к огромному водному пространству, противоположный берег был виден, но на север воде не было конца и края.
– Озеро, – переводя дух, предположил Витя. Леха упал на траву навзничь, не снимая рюкзака.
– Озеро не озеро, жрать охота и полежать. А если лежать, то нечего будет жрать. Дилемма, однако! Давай: кто готовит, а кто за дровами?
Бросили монетку. Вите выпало идти за дровами, Леха с удовольствием разлегся на траве. Топор был только маленький, но Витя сумел нарубить сучьев и приволок сушинку. С грехом пополам развели костер, изведя на это зажигалку и полкоробка спичек. Но огонь потихоньку отозвался на изможденное дыхание походников и весело затрещал сосновыми сучками. Леха уже принял водки, был бодр и весел, шутил невпопад, отвлекая Витю от мыслей о ночлеге. Палатку никто из них ставить не умел. Вскоре макароны с тушенкой были готовы, парни взялись за ложки, уплетая то, что в городе никогда бы даже не понюхали.
Неожиданно в ивняке что-то затрещало. Витя, перепугавшись, уронил ложку, Леха схватился за дробовик, от которого было мало толку, потому что он его не только не зарядил, но и из чехла не достал. Раздвигая ветки молодой ивы, к ним двигалось что-то черное, большое и страшное. Витя нащупал позади себя топорик, сжал рукоять так же крепко, как сжалось его яростно стучащее сердце. Из кустов вышел человек в черной хламиде в виде длинного платья, в черной шапке и с черной бороденкой, с большими черными глазами на осунувшемся лице. Глаза эти дико сверкали в языках костра, пальцы рук сжимались и разжимались. Человек был похож на жертву скуратовской опричнины времен Ивана Грозного, пока что не посаженную на кол. Он вышел к костру, упал на колени, отбил поклон выставившему перед собой топорик Вите и молвил:
– Простите, люди добрые, что потревожил, мало тут кого бывает. Просьба у меня к вам: не прогоните, не откажите, мне бы хлеба кусочек малый. Мне да братьям моим и сестре. Давно не ели уж. Не откажите!
Человек снова бухнулся лбом в землю. На шее у него Витя заметил деревянный, грубо вырезанный крест.
– Вы кто? Монах?
– Истинно, монашествую здесь. Храм строить намечаем. Благословения нету, конечно, ну да Господь сподобит владыку, обратит на нас взор, подождем. Дайте хлебушка, может, и сахар у вас есть?
– Ну конечно, вот, – Витя протянул бомжеватому монаху буханку хлеба и банку тушенки. Тот вновь бухнулся оземь и потом продолжал кланяться, но уже пятясь, скрываясь в ивняке.
– Эй, а ты тут все знаешь? Места покажешь?
– Конечно, покажу, Господь с вами, благодарствую, – раздавалось бормотание из кустов.
Леха покачал головой:
– Ты чо ему целую буханку отвалил? У нас хлеба всего три осталось.
– Ну просил же, монах, святой человек…
– Да какой он монах? Бомжара или бесконвойник. Развел он нас.
– Завтра прийти обещал, показать всё.
– Ага, жди, – Леха допил водку и лег спать, застегнувшись в спальнике. Видимо, и вторую ночь им придется провести без палатки, сиротливо ютящейся у Вити в рюкзаке.
«Хорошо, что дождя нет», – подумал Витя. Небо вновь было звездное, холод пробирался в щели спальника, с озера доносились странные причмокивания и всплески. Под эту музыку природы Витя провалился в глубокий сон.
Монах пришел утром, когда он кипятил котелок с мутноватой озерной водой.
– Мир вам. Благодарствую, люди добрые. Всей братией молились за вас.
Витя хмыкнул, налил себе кружку, насыпал сахару. Монах чаю не попросил.
– А вот крупы какой нет у вас, люди добрые?
