выбрать, и, если честно, маму Яра это очень удивило.
– Думаешь, мне подойдет это? – спросила она, когда я принесла ей несколько интересных моделей приглушенных цветов с юбкой до колена.
– А почему бы и нет? – улыбнулась я.
– Мне кажется, это слишком молодежное. Гости на дне рождения отца будут странно на меня смотреть, – рассмеялась Маргарита Сергеевна, но то, что выбрала я, примерила. И остановилась на темно-синем элегантном платье.
– Я и не знала, что у тебя такой хороший вкус, – сказала Маргарита Сергеевна, когда мы подходили к кассе. Я только пожала плечами. И, поддавшись странному порыву, сказала, что куплю платье сама. Оно стоило не слишком дорого, а денег на карте Зарецкого было, как я успела выяснить, достаточно. Родители все-таки баловали его, и отец, несмотря на то, что поссорился с ним в моем лице, карточку ему не заблокировал, как когда-то поступил Юркин родитель.
Мне очень хотелось купить ей подарок. Глупый порыв погрузившегося в иллюзии человека, желающего понять, каково это – быть рядом с матерью.
Возможно, я сделала это зря, потому что Маргарита Сергеевна была в шоке. Она пыталась отговорить меня, но я настояла на своем. И под одобрительный взгляд продавца, которой, видимо, понравилось, что сын делает подарок матери, рассчиталась.
– Это так странно. Ты не живешь с нами всего ничего, а так изменился, – задумчиво произнесла она, когда мы вышли из магазина и неспешно пошли дальше.
Я только промолчала и согласно кивнула, когда Маргарита Сергеевна предложила зайти в кофейню, из которой доносился аромат свежей выпечки.
– Если честно, я не понимаю, что происходит, – сказала она, когда мы сидели за круглым столиком, а над нашими головами играла спокойная тихая музыка. – Ты очень изменился, Ярослав. Я просто чувствую, что ты стал совсем другим.
– Это плохо? – спросила я, грея постоянно мерзнущие руки Зарецкого об чашку с горячим кофе. Пришлось заказывать сладкий, со сливками. Горький и крепкий его организм не переносил.
– Меняться – это естественно, – отозвалась мама Ярослава, помешивая ложечкой лавандовый чай и неотрывно глядя на меня. – Но, если честно, я очень за тебя беспокоюсь. Ты так внезапно ушел из дома… Ты же вернешься? – вдруг спросила она.
– Конечно, – ответила я честно. Когда мы с Яром вернем свои тела, все станет так же, как и было. Он вернется домой и заживет прежней жизнью. Своей. А я – своей.
– Это ведь временно, пока у Насти проблемы, – продолжала я. – Я не могу оставить ее одну.
– Какого плана у Насти проблемы? – спросила осторожно Маргарита Сергеевна. Возможно, она боялась, что подруга сына влипла во что-то незаконное. И я ее понимала.
– Финансовые? – продолжала женщина.
– Нет, личного характера, – соврала я, чувствуя себя сволочью, которая врет хорошему человек.
– Болезнь?
– Нет, что ты, – махнула я рукой. – Кое-что произошло, и она… в депрессии. Я просто хочу поддержать ее.
– А никто больше ее не поддерживает? – все тем же осторожным тоном спросила Маргарита Сергеевна, понимая, что многого от меня не услышит.
– У нее нет родственников, – ответила я.
– Вообще?
– Вообще.
– Боже, бедная девочка, – вздохнула Маргарита Сергеевна. И я закусила губу – в голосе мамы Ярослава было сочувствие, от которого я отвыкла и которого сторонилась. Но это сочувствие не было обидным, как жалость, оно было… теплым? Наверное, так.
Маргарита Сергеевна отпила чай и со стуком поставила кружку на стол.
– У меня предложение, – вдруг сказала она. – Может быть, вам вместе с Настей на время переехать к нам?
– Что? – не сразу поняла я. – Нет, нет. Зачем?
– Я буду знать, что ты – рядом. Да и если у твоей Насти нет семьи, ей будет легче с нами, – сказала Маргарита Сергеевна.
– Спасибо за предложение, но нет, я не хочу вас обременять, – сказала я.
– Ярослав, что за слова? С каких пор ты стал обременять нас с отцом? – нахмурилась она.
– Я понимаю, что посторонний человек в своем доме – это лишние неудобства. К тому же у Насти есть своя квартира. Ты не думай, что она какая-то охотница за деньгами, – вдруг с горечью сказала я. – Она… хорошая. У нее тяжелый характер, но она неплохой человек. Не предает и не бросает. И много работает. У нее есть мечта – стать отличным журналистом. И ко мне она относится очень хорошо.
