кроме, может быть, Кейра. Если кто-нибудь из нас вывалится из лодки и его безжизненное тело ударится о валун, я никогда себя не прощу. А если несчастного пошвыряет между острыми камнями, словно тюленя, с которым косатки играют, прежде чем сожрать? Почему я заранее не подумала об этом? Я представляла себя Мерил Стрип в том фильме о реке[26], который я никогда не смотрела, потому что понимала, что обделаюсь от страха. Но все равно я знала, как она в нем выглядела. Мерил всегда быстро реагировала и была очень-очень сильной женщиной с безупречной кожей. Но я не была Мерил Стрип, я была третьесортной актрисой, одной из тех идиоток, которых сразу же убивают в жестоких фильмах, потому что они идут в подвал, ничего не обдумав! Почему я ничего не обдумала? Что я делаю в чертовом подвале?
Вода начала подниматься из ниоткуда и стремиться вперед, неся лодку. Теперь мы уже не можем остановиться. Ревущая река обладала силой, которую мы не способны укротить при помощи наших хлипких весел. Из пенящейся воды торчали острые камни. Вода билась о все поверхности – лодку, камни, весла. Вода брызгала нам в лицо. Я ничего не видела. Мы подпрыгивали вверх-вниз. Вверх-вниз. Весла ударялись о камни. Как мы выдержим это? Я не знала. Я не чувствовала собственной задницы. А она была единственной моей точкой соприкосновения с лодкой. По моим ощущениям, я уже не сидела. Я отчаянно хотела поторговаться с Богом, но слова не шли на ум. Вверх-вниз. Я не могла сформулировать мысль. Вверх-вниз. Слава богу, я все еще была в лодке. Дети, должно быть, тоже.
И вот скоро. Очень скоро. Только спокойствие.
Я отдышалась и прислушалась к нарастающему шуму воды. Кожу покалывало. Мне было очень страшно.
– Стоп, – услышала я Винода.
Мы подняли весла из воды, мое сердце все еще колотилось.
– Ух ты! – радостно закричал сидевший за мной Спенсер. – Было весело! Давайте еще!
– Ага! – заорал Мерфи.
Что? Что это было? Как все так быстро закончилось? Мы шли по течению. Два мужчины на лодке-«банане» плыли впереди и улыбались, оглядываясь на нас. Я повернулась и посмотрела на сияющих детей, почти не промокших от брызг. Пэт и Кейр улыбались, словно только что сытно пообедали.
– Видите? – сказал Винод. – Сложность «ноль».
Сложность «ноль»? Интересно, а что тогда сложность «один»? Ниагарский водопад? Я посмотрела назад, на реку, по которой мы только что проплыли. Я должна была признать, что она выглядела как очень широкий журчащий ручей. На маленьких скалах даже устроилась пара птиц.
Как я могла настолько переоценить произошедшее? Неужели мой врожденный страх перед физическими усилиями настолько радикально изменил мое восприятие?
– Гребите, – услышала я Винода. – Здесь мы можем пристать к берегу.
Слава богу. Земля – именно то, что мне нужно. Надо было собраться перед следующими порогами. Я погрузила весло в покрытую рябью воду, наклонилась вперед и начала загребать вместе с остальными. Я говорила себе, что с самого начала знала, что не гожусь для рафтинга. Может быть, мне стоило признать свои границы, а не пытаться раздвинуть их. Мне необязательно быть жертвой своих рамок, как это было в прошлом. Я могла бы просто уважать их. Принять их. Как ни крути, но мой возраст, маленький рост и отсутствие блестящих волос ограничивали мои возможности стать супермоделью. Иногда полезно и разумно признать свои границы.
Мы вытянули плот на берег, и Винод сказал, что на вершине холма есть руины здания XVII века. Мы пошли за ним по заросшей тропе. Под ногами была твердая земля. Мне это нравилось. Вот это я понимала. История. Руины. Грязь под ногами.
Меньше чем за десять минут мы дошли до пары башен, стоящих по бокам маленького здания. В передней части было кострище, с одной стороны располагалось святилище индуистского бога Рамы, недавно покрашенное в оранжевый цвет. Домик явно время от времени использовался туристами или охотниками. Святилище выглядело настолько прозаично, что я снова вспомнила то, что видела до этого: индуистское сочетание обыденного и божественного.
– Вверх! – крикнул Винод, забравшись на нечто, что напоминало груду бетона или скалу высотой метра в три. – Отсюда можно увидеть реку.
Мерфи полез наверх. Я взглянула на Спенсера. Я давно подозревала, что он боится высоты. Ему было трудно подняться на маленькую горку на детской площадке. Шли годы, я смотрела на игровые городки и признавала, что он никогда не сможет это сделать. Я видела, как он ставил ногу на нижнюю ступеньку, глядел вверх на игровой комплекс и замирал. Когда мы ездили на эскалаторах, мне приходилось смотреть ему в глаза, чтобы он случайно не глянул вниз. Каждый раз, когда он медлил или отказывался от подъема в принципе, его разумом руководил страх поражения. Я постоянно думала, как примирить его с этой проблемой. Именно тогда я пришла в себя. Готовая успокоить своего мальчика, я вышла вперед.
Спенсер поставил ногу на скалу. Я остановилась. Он робко вытянул руку. Я хотела пройти еще вперед, чтобы подать ему руку или подтолкнуть. Но он выглядел достаточно решительно. Он положил вторую руку вниз и поднял вторую ногу, поставив ступни одну за другой. Теперь обе руки и ноги были на валуне. Похожий на сухопутного краба, он начал медленно карабкаться наверх.
– Отсюда видно всю реку, Спенс, – крикнул Мерфи с вершины, держась за руку Винода.
Спенсер поднял голову к Мерфи и улыбнулся. Вытянул одну руку, потом другую, потом подтянул и поставил одну ногу, другую. Я наблюдала за ним,
