несколько лет ничего не слышал, быстро превратилась в мой худший кошмар.
Вайли пережила вспышку заразы, вылетела в Соединенное Королевство вместе с Арнемом и попала в заботливые руки девушек из карантина, которым мы пользовались и который находился под Лондоном.
К несчастью, новости оттуда оставляли желать лучшего. Одна из девушек позвонила нам и сообщила, что Вайли нуждается в ветеринарном осмотре. Судя по всему, ее передние лапы начали деформироваться по мере взросления, и прямо под коленными суставами, на нижних костях лап, у нее возникли уродливые шишки, которых там явно не должно было быть. Возникла опасность, что когда она станет старше, кости не будут выдерживать ее вес и она не сможет ходить.
Я обыграл возможные сценарии развития ситуации в карантине. Худшим из них было хирургическое вмешательство — дорогая штука, особенно если учесть, что мы только недавно собрали средства, достаточные для обеспечения текущих спасательных операций, а также для оплаты карантина. Еще мы с Лизой вложили в фонд наши собственные сбережения: ведь, в конце концов, это была изначально наша идея — организовать фонд, так что я чертовски хотел быть уверен, что для проводимых нами операций хватает финансов.
В конце концов, Вайли сейчас в Британии. Если бы она все еще находилась в Афганистане, для нее ничего нельзя бы было сделать. Мы послушались совета профессионалов и дали согласие на осмотр. И я на время отложил эту заботу на задворки своего сознания.
Безотлагательной проблемой был Медвепес. Этот большой бестолковый идиот остался без компании Фубар, когда после положенных трех месяцев ее выпустили из карантина, и она уехала в Нидерланды.
Он был гигантом среди собак, нежным, лишенным всякой злобы, однако в его случае перед нами вставала проблема: найти дом, хозяева которого могли справиться с конем, считающим себя собакой.
Один из недостатков фонда состоял в том, что он не занимался поиском новых хозяев для собак и всей связанной с этим административной работой: домашними проверками, сопроводительной документацией, визитами к будущим хозяевам и тому подобным. Так что я впал в экстаз, когда мне позвонили из лондонского приюта Мэхью и сказали, что хотят взять Медвепса к себе.
До сих пор мы привозили собак в Великобританию только в том случае, если их брал к себе солдат, инициировавший их спасение. Мы считаем, что в Англии и без того достаточно беспризорных и брошенных собак, нуждающихся в доме. Но также я остро сознавал, что мы не можем просто выбросить бестолкового Медвепса на улицы Афганистана после того, как он на короткий миг прикоснулся к человеческой доброте. Мы не могли поступить с ним таким образом.
Когда мы в начале 2007 года почти утратили надежду привезти Наузада и Тали домой, именно центр Мэхью помог Лизе понять, что есть вещи, такие как центр спасения, которым мы теперь пользовались в Афганистане.
Мы с Лизой испытали неописуемое облегчение от этого, так как нам даже пришлось рассматривать возможность забрать Медвепса к нам, что, возможно, не стало бы наилучшим выходом из ситуации, особенно если учесть, что я не способен работать на полную катушку.
В карантине, как всегда, не обошлось без слез, когда я забирал Медвепса для короткой поездки в усадьбу Мэхью в западном Лондоне. Прежде чем погрузить его в минивэн, я позволил ему немного побегать. Когда он носился, на каждом шагу устремляя свою огромную голову вперед, это реально выглядело как лошадиный галоп.
Девушки, заботившиеся о Медвепсе, пришли помахать ему ручкой. Я был уверен, что углядел слезы на их глазах.
— Ребекка, Вики! Перестаньте распускать нюни, — поддразнил я их, когда мы втискивали Медвепса в заднюю часть минивэна.
Я знал, что девушки хорошо заботились о собаках. Они были столь привязаны к каждой из них и знали их характеры лучше, чем хозяева. В конце концов, они проливали на питомцев любовь и внимание, и я понимал, что им мучительно видеть, как собак забирают.
— Не волнуйтесь, пройдет немного времени, и вы поприветствуете очередную из многочисленных «Собак Наузада», — пошутил я. Хотя честно сказать, шуткой это не было. Зная текущее состояние наших операций, я понимал, что вскоре очередной афганский пес прибудет сюда для того, чтобы испытать чары Ребекки и Вики.
Через день после переселения в центр Мэхью Медвепес стал звездой. И когда разные съемочные группы наперебой стали предлагать мне положить на пленку историю пса с обрезанными ушами, спасенного от участия в собачьих боях, я вскорости обнаружил, что играю роль закадычного дружка Медвепса.
Медвепес обладал весьма недурными актерскими навыками. Он более или менее выполнял то, что ему говорили, хотя пористая верхушка микрофона несколько раз отвлекла его внимание. Довольно скоро Медвепес привык к королевскому обращению у Мэхью, а они тем временем искали ему подходящий дом — с большим выгоном. Мы же знали, что он не останется в центре навечно.
Благодаря моему несолидному позвоночнику, я, чтобы поддерживать сердце в норме, мог теперь только плавать. Но я страстно ненавидел плавание. Это было так
В то особенное утро, вместо того, чтобы расслабляться в своей обычной манере, то есть долго сидеть и, прохлаждаясь, слушать айпод, я открыл бутылку пива.
— Не рановато ли для пива? — спросила Лиза, когда я протопал мимо нее в кухню. Я остановился и обернулся к ней.
