– Господи, что с тобой…
Георгий Михайлович вскинул голову и посмотрел на жену виноватым, тоскливым взглядом загнанного коня. Выражение глаз было секундным, почти незаметным в сгустившейся темноте.
– Все в порядке, голова закружилась…
– Скоро совсем стемнеет, пойдем домой.
Это «домой» рассекло воздух, как порванная струна.
Облезлая лишайная кошка пробежала между ними.
Напряжение росло без видимых причин, но с каждой минутой ощущалось все явственнее; муж и жена вязли в нем, как осы в арбузе, трепыхали крыльями и не могли выбраться.
Ужинали молча.
– Скажи, я постарела, да?
– Что? – Осоргин удивленно вскинул брови.
– Я некрасивая? Скажи, что я некрасивая.
– Глупости, Линочка…
– Нет, скажи.
Женщина не плакала, но ее вопросительные интонации били наотмашь сильнее слез.
– Я устала жить все эти годы, дико устала. Я знаю, не ты в этом виноват… Но у меня не получается жить. Все ясно и просто: есть завтрашний день, есть дети, есть ты. А меня почему-то нет: выпала, как монета из кармана… Почему это с нами происходит?
– Я люблю тебя, Лина, – Осоргин смотрел прямо, внимательно.
– Жили ведь, как люди, всё делали правильно, любили ребенка, землю, почитали родителей, были верны друг другу, не лгали, не предавали. И вдруг оказалось, что всего этого недостаточно для счастья!
– Счастье не во времени, не в пространстве.
– А в чем?
– Я не знаю наверняка… Может быть, в картошке, которую мы вчера собирали с пола? – Георгий Михайлович улыбнулся.
– Ты правда в это веришь?
– Надо во что-то верить.
Лина взяла со стола теплую желтую картофелину, повертела ее в руках, поднесла к лицу, втянула носом крахмальный запах.
– Значит, мы сами съедаем свое счастье?
Откусила, посмотрела на мужа:
– Сытно.
– Ты должна уехать послезавтра.
Все. Произнесено. Нет обратной дороги. Да и не было ее.
Лина отодвинула тарелку с едой, встала из-за стола, нервной походкой подошла к печи, подбросила дров.
– Зачем ты так со мной?
– Просто поверь мне. Я не могу объяснить сейчас.
– Ты же знаешь, я все сделаю, как ты захочешь.
– Потому и прошу.
Глаза ее увлажнились.
– Расскажи мне сказку.
Осоргин подошел к жене, обнял ее, зашептал на ухо:
– Давным-давно, в тридесятом царстве, тридесятом государстве жили-были король с королевой. Была у них дочь принцесса и младенец принц…
Голос мужа убаюкивал, погружал в волшебный мир. Лина всхлипнула и зарыдала.
– Девочка моя… Маленькая…
Следующий день был чистым и светлым. Вчерашний разговор не вспоминался, как будто его и не было. Они гуляли по лесу, возвращались в свой уютный дом, обедали, занимались любовью, снова гуляли, смеялись, разговаривали, вспоминали, планировали, передразнивали друг друга… Лина в подробностях рассказывала о детях, но Осоргину было мало, он придумывал сотни новых вопросов, уточнял, переспрашивал, просил повторить. Вдруг оказалось, что самое главное сосредоточено в мелочах, и эти мелочи они пытались собрать в единый гербарий.
– Глупо, да? Меня больше всего волнует, в чем я буду одета, когда ты приедешь… Совсем приедешь.
– У тебя есть время обдумать свой наряд.
