— Как же я тебя ненавижу, — шиплю, отталкивая его от себя.
— Вариантов много, — переговариваются между собой эти мерзкие рожи. — Покурить, закинуться… есть чем?
— Еееесть, обижаешь, братан.
— Ну вот, — Ден продолжает смотреть на меня. — Можешь даже стриптиз станцевать, мы только за. Какой там у тебя размерчик?
Рефлекторно обхватываю себя руками, пячусь всё дальше, смотрю на Яроцкого и мысленно его проклинаю. Сволочь… к чему было всё это представление на балконе? Узнал ты правду, и дальше что?! Продолжаешь мстить? Играть со мной продолжаешь?!
Чего смотришь?! Что за взгляд такой фальшивый? Будто тебе не всё равно… Будто ты чем-то Паши лучше!
— Эй, ты куда, малая?
Пячусь всё дальше.
— Макс, это лажа какая-то…
— Она уже выбрала, — вдруг отвечает Яроцкий, не сводя с меня глаз, и я замираю. А он делает шаг вперёд. Ещё шаг, ещё один.
Зачем он идёт ко мне?
— Я не буду ничего…
— Молчи, — шепчет, мягко обхватывая меня за шею и притягивая к себе. Упирается лбом в мой лоб, и даже с места не двигается, пока я толкаю его в грудь кулаками.
— А теперь скажи это, — не требует — просит, и мои руки, как по команде падают по швам.
— Скажи это, Лиза. Быстрее.
— Что? — слёзы водопадами льют по щекам, а решимость ударить его побольнее, оттолкнуть, испаряется куда-то.
— Ты знаешь, что. Скажи, — повторяет, пока все вокруг не стесняясь обсуждают разворачивающееся действие, центром которого вновь стала я. И… и Он.
— Скажи это, Лиза! — повышает голос, и сзади раздаётся свист кого-то из его дружков.
— Какого чёрта? Это по правилам?
— Ну… — слышу голос Дена. — Вообще-то… наверное… да.
— Скажи, — просит Макс. — Просто скажи. Тебе не придётся ничего делать.
— Я не знаю… Что сказать? — дрожу.
— Знаешь.
— Нет, пацаны! Так не прокатит! Эй, Макс?!
— Скажи, Лиза!
— Птичка в клетке, — шепчу, и Макс целует меня на глазах у всех.
Странно. Так странно… Ещё секунду назад вокруг было шумно. Секунду назад было страшно, обидно, горько. Секунду назад все смеялись надо мной, требовали зрелища, а теперь раз, и всё пропало, стало тихо. Настолько тихо, что дыхание Макса — единственное, что слышу. Слабый аромат парфюма — все, чем дышу. Будто в другой реальности, в другой вселенной, где нет никакой вечеринки, разгромленной квартиры и всех этих жестоких людей делающих на меня ставки.
Есть только я и Он. Его дыхание, моё дыхание. Его руки на моей шее, удивительно нежные, бережные, и мои руки — крепко сжатые в кулаки, напряжённые, как тугие канаты. Есть только этот миг… когда его губы с удивительной осторожностью касаются моих, а я неловко открываю их навстречу и переживаю как один из самых волнительных, так и самых пугающих моментов в своей жизни, ведь это мой первый поцелуй. И я понятия не имею, как правильно отвечать и главное — почему должна и хочу это делать?
Ведь это Яроцкий! Тот самый, он не поменялся. Жестокий и холодный, грубый и самолюбивый. Целующий меня с такой нежностью, которая ему не свойственна. Яроцкий так не умеет!
И Яроцкий только что украл у меня мой первый поцелуй.
«Как солёные от слёз губы могут быть такими сладкими»? — всё, о чём думал в этот момент. Вкус невинности… такой чистой, что башню срывает.
Решил вытащить её из ада, в который сам же отправил, да? Молодец б*ять какой! А дальше-то что? Что ты делаешь, придурок?! На хрена целуешь её? Ещё хуже делаешь, разве нет?!
Это ведь её первый поцелуй. Это ведь такая важная для девчонок херня! Как ты его возвращать собираешься?
Мне ведь плевать на него — поцеловал и забыл. На Лизу плевать. Только перед Костиком теперь совесть грызёт. Не поверил ему, не разглядел, не понял…
Плевать на его Багрянову, так ведь?
Тогда какого чёрта сердце так бешено колотится? Не помню, когда в последний раз оно билось с такой силой. Думал, сдохло уже давно.
