окурки на полу, какая-то лужа у родительской кровати, туалетная бумага на люстре, красный лифчик на телевизоре, чьей-то потерянный кроссовок, упаковки от чипсов, пластиковые стаканчики, на половину полные бутылки с водкой и стекло на полу… стекло от маминой вазы.
Набрать в грудь побольше воздуха и заверить себя, что бывают в жизни ситуации и похуже. Мне ли не знать? Не так уж всё и плохо. Правда, ведь?
Нет. Блин, всё плохо. Всё очень плохо!
Отстукиваю пятками по полу и провожаю взглядом последних пьяных посетителей моей квартиры, вроде бы это Оскара только что вынесли… Стоп. А что у него с причёской? Что эта за плешь на макушке?.. А вот это определённо смешно! С удовольствием злорадно посмеялась бы, если бы не вот эта девушка, которая не уходит почему-то и то и дело на меня поглядывает. Вероника стоит рядом с полицейскими и выглядит предельно расслабленно, будто проблемы с законом на её семью не распространяются и папины деньги решают все проблемы на свете.
Взятку им, что ли дать собирается?
Похлопать себя по щекам. Прийти в чувства. Вот так.
Боже… это самый худший день в моей жизни.
— Если что, в участок вместе поедем.
— Зояяя… — стону, падая на спинку дивана. — Ты почему не ушла?
Пожимает плечами и закидывает в рот дольку чипсов.
— Странные они какие-то, — с придиркой смотрит на ментов. — Не доверяю я им.
— Зоя, иди домой! Быстрее!
— А почему они не словили никого? — щурит глаза Зоя и поворачивается ко мне. — Кстати, вы теперь встречаетесь? — кивает на Яроцкого, глаза которого, как по команде распахиваются, а плечи вздрагивают от беззвучного смешка:
— Это Что?
— Это твоя одноклассница, — даже взглянуть в его сторону не могу, щёки вновь пылать начинают. — Зоя, иди домой, пожалуйста, — шиплю сквозь зубы.
— Если что, я против, — закидывает в рот очередную дольку чипсов и предвзято смотрит на Яроцкого. — Против ваших отношений. Не нравится он мне.
— Зооояяя! — умоляюще шиплю сквозь зубы.
— А, прости, забыла, что мегера ещё здесь, — кивает на Веронику.
Ладно. Пора уже что-то делать.
Поднимаюсь с дивана и шагаю к двоим в форме.
— Боже, ну и вонь. Откройте окна! — морщит нос тот, что пониже будет и с небольшим животиком.
— Послушайте…
— Дверь там, девочка, — тот, что повыше указывает на входную дверь. — Помочь уйти, или в отделение прокатимся?
— Это её квартира, — Вероника устало вздыхает, складывает руки на груди и опускается на диван рядом с Яроцким.
Вот же ж блин… только сейчас доходит, что девушка Макса всё видела! Ну это… это самое видела.
— Послушайте… — попытку поговорить номер два полицейские также прерывают.
— Где родители?
— Они… их нет в городе.
— Хорошо.
— Послушайте… — но договорить вновь не дают. Тот, что повыше, игнорируя меня, шагает к Зое и спрашивает, сколько времени ей дать, чтобы она успела отсюда убраться.
— А почему вы никого не словили? — осведомляется Зоя. — На несовершеннолетних проще всё повесить, да?
Пока второй полицейский делает обход квартиры, второй явно начинает раздражаться излишней активности Зои, так что мне приходится подхватить её под руку и с силой потащить к двери. Ну раз дают ей шанс уйти, пусть идёт и не оглядывается! У меня-то родителей двое, переживут, справятся, а у неё одна бабушка в опекунах, и что-то совершенно не хочется видеть бабу Женю в полицейском участке в слезах и с валокордином.
Кстати о лекарствах. Мне свои уже давно принять пора.
— Никого. Разбежались, как таракашки, — оглашает второй полицейский, расстёгивает куртку и плюхается на диван рядом с Вероникой, принимаясь с ней мило о чём-то беседовать. Второй полицейский, которому не больше двадцати семи-двадцати восьми, с задумчивым видом почёсывает гладковыбритый подбородок, вдруг шагает к Яроцкому и пинает его ботинком по ногам.
— Ну? Доволен?
Макс нехотя отрывает голову от подголовника, тяжело вздыхает и смотрит на полицейского одним из самых своих равнодушных взглядов.
