Делаю судорожный вдох — другого не выходит, и завожу руки ему за шею, так осторожно, неуверенно, будто он отшвырнуть меня от себя способен. Но вместо этого Макс прикрывает глаза и выглядит так умиротворённо, словно наслаждается каждой секундой тишины и спокойствия, словно это так редко у него бывает. И будто… будто в мыслях о чём-то сам с собой договаривается, мне сложно это понять, но я пытаюсь: Костик до сих пор всё равно, что живой для Макса, и я разделяю его сомнения. Но я никогда не признаюсь ему в том, что выбор мой был давным-давно уже сделан, ещё в средней школе. Ещё тогда, когда даже Костя не был в меня влюблён, я уже… была влюблена в его лучшего друга.
Ещё ниже склоняется, так что кончики носов задевают друг друга, тянется к моим губам, а тянусь навстречу, всё крепче обвивая руками его шею. Новые мурашки вспыхивают на коже, стоит нашим губам встретиться. Нежный поцелуй, практически невинный, лёгкие прикосновения, будто мы спрашиваем друг у друга разрешение, чтобы продолжить. Проводит по нижней губе кончиком языка и мои губы легко поддаются, открываясь ему навстречу. Медленно, но, не дразня, проводит языком по моим зубам и проникает глубже, находя мой язык, играя с ним. Чувствую себя немного увереннее, чем раньше, хоть и волнение плохо скрывать удаётся. Учусь, повторяю за ним, неспешно, сейчас нам не зачем спешить. Я не передумаю. Я уверена в том, что хочу этого.
Провожу языком по гладким бугоркам нёба, прикусываю его губу понятия не имея, что способна на подобное. Замираю. Чувствую, как губы Макса растягиваются в ленивой улыбке, встречаюсь с ним взглядом и вижу, как блестят его глаза.
— Ого, — усмехается мне в рот, а меня накрывает волной смущения. По глупости отступаю назад, но руки Макса тут же обвиваются вокруг моей талии и тянут обратно, прижимая к груди, и он без лишних раздумий накрывает мой рот новым поцелуем. Иным: глубоким, сильным, так что внутри всё воспламеняется, так что волоски на шее дыбом становятся, а по венам электричество несётся.
Накрывает новой волной чего-то необъяснимого. Этот поцелуй землю из-под ног выбивает, страстный, головокружительный и такой прекрасный; дыхание перехватывает, а у бабочек в животе сегодня самый настоящий праздник.
Ладонями вниз вдоль позвоночника, кончиками пальцев забирается за пояс штанов. Скользит губами по линии челюсти, целует впадинку за ухом, и я пугаюсь собственных ощущений, но ни за что не готова от них отказаться. Выгибаю шею и запрокидываю голову, стараюсь дышать глубже — выходит лишь отрывками. Путаюсь пальцами в его густых волосах, не сильно сжимаю в кулаках и схожу с ума от его поцелуев. Таких чувственных, нежных и в то же время полных желания.
Припадаю губами к его губам, и чувствую, как темп снижается. Пугаюсь, что Макс решил остановиться и пытаюсь скрыть вдох облегчения, когда он припадает губами к моей ключице, а пальцами поддевает застёжку лифчика. Дура — вздрагиваю. Я просто не умею; каждое его действие, каждый жест для меня в новинку. Да, мне страшно, но я не хочу останавливаться. Я люблю его. Боже… я действительно его люблю.
Останавливается и в глаза смотрит, строго и напряжённо, будто себя ругая за что-то.
— Лиза…
— Не говори.
— Нет, послушай. Если хочешь остановиться, просто скажи. Даю слово, что между нами ничего не изменится, — целует меня в кончик подбородка, поглаживая рукой по волосам, затем в уголок губ и вновь в глаза смотрит.
— А если не остановлюсь?
— Что? — хмурится и сомнительно улыбается. — Чёрт. Нет! Конечно, ничего не изменится, то есть… — Смотрит с придиркой. — С каких пор ты меня своими вопросами в тупик загоняешь?
— Поцелуй меня.
Как ямочки на щеках могут действовать так опьяняюще? Эта ленивая улыбка сводит с ума…
Готова целовать его до бесконечности, чувствовать мягкость его губ, их вкус… Кружить языком вокруг его языка, покусывать за губу и слушать, как учащается его дыхание. Быть той, кто я есть… без масок, без тайн, без притворства. Быть его. Навсегда. Навсегда ли?
Непослушными пальцами расстёгиваю молнию на его сырой толстовке, которая пахнет морем, и помогаю ей упасть на пол. Не замечаю, как мой лифчик и его футболка падают следом… И вновь от притормаживает, будто заставляет себя не спешить. И я благодарна ему за это, он понимает меня, чувствует, как я дрожу всем телом от страха, от эмоций, от желания почувствовать его всего.
В глаза смотрит, вновь ответ на немой вопрос увидеть хочет. Ищет сомнение в моём лице, но его там.
Кончиками пальцев, как игра на фортепиано, пробегается вдоль моего позвоночника, целует за ухом, языком скользит по шее, по ключице, целует шрам, и я вновь вздрагиваю, крепко зажмуриваю глаза, и Макс замирает.
— Всё нормально, — говорю сбито.
Подхватывает меня и мягко опускает на кровать. Упирается рукой рядом с моей головой, нависает сверху и вновь пристально в глаза смотрит, прежде чем снова меня поцеловать.
Дрожу так сильно, что кажется, будто кровать трясётся, дом трясётся, весь мир. Притягиваю его к себе, ладонями скольжу по гладкой коже спины; в кончиках пальцев покалывает, в животе огненный шар пульсирует, требует продолжения.
Кружит языком по моей шее, поглаживает ладонью живот, всё выше поднимается и нежно пробегается пальцами по груди, задевая затвердевшие соски, и во мне новый взрыв ощущений случается. Больше не пытаюсь контролировать дыхание — бесполезно. Дышу громко и отрывисто, в унисон с
