— Здесь красиво.
— Я ничего не вижу.
— Я тоже не видел… пока ты не пришла. Ты всё ещё сияешь, Лиза. Слишком ярко, чтобы быть здесь.
— Мы впервые говорим так долго.
— Уверена, что мы говорим?
— Нет. Возможно я просто сошла с ума.
— Ты говоришь со мной, Лиза… кажется, это я схожу с ума.
— Это так странно… Я хочу увидеть тебя. Я могу увидеть тебя?
— Можешь. Но впервые… я не хочу, чтобы ты меня видела.
— Но что же мне делать, Костя?
— Чувствуешь?
— Да. Ты взял меня за руку.
— Сожми крепче. Изо всех сил.
— Так?
— Ещё сильнее.
— Не могу.
— Ещё сильнее! Давай!
— Не могу сильнее! Не получается!
— Изо всех сил! Сжимай мою руку! Вот так, молодец. Ещё сильнее! Ещё!
— Не могу сильнее!
— Ты молодец. А теперь включи свет, Лиза.
— Я не знаю, как это сделать.
— Просто включи свет.
— Костя…
— Включи свет, Лиза. Начни всё заново. Открой глаза. Живи.
— Она сжала мою руку! Сжала руку! Взгляни, как крепко!
— Боже… доченька… ты очнулась…
— Доктор!!!
— Всё хорошо, милая, всё хорошо… Ты снова с нами. Боже, спасибо. Ты снова с нами.
— Это… это чудо. Не понимаю… все анализы в пределах нормы?
— Практически, Олег Викторович. Сами взгляните.
— Поверить не могу. Это чудо. Действительно чудо! Ещё несколько дней назад её организм отторгал донорское сердце, и вот… вот оно бьётся, как родное! Частота сердечных сокращений?
— В норме.
— Это чудо, уважаемые. Другого заключения у меня нет.
Приборы пикают над головой — так знакомо. Кислородная маска на лице, катетер в вене… год назад я выглядела точно так же. Находилась в том же городе, лежала в той же больнице и рядом со мной, после операции, сидела бабушка. В этот раз именно она была рядом, когда я очнулась и сжала пальцами её руку. Глаза бабушки были распухшими от слёз и она практически не могла говорить. Из-за растерянности, слабости и тумана в голове я не смогла понять, что причина её слёз не только во мне…
— Как ты, солнышко? — Сейчас рядом со мной тётя Алла. Бабушку с трудом заставили отправиться домой, маму вызвал доктор для разговора, а где отец мне никто не говорит. Говорят лишь, что Полина сейчас вместе с ним. Два дня прошло с момента, как я вышла из комы, а их двоих я ещё не видела.
Тётя Алла помогает снять с лица кислородную маску, сжимает мою ладонь в своих и наклоняется ближе, чтобы расслышать моё бормотание.
— Не… не называйте… меня… солнышком, — хрипло, тихо, почти беззвучно.
Тётя Алла принимает это за шутку и тихонько усмехается сквозь слёзы застывшие в глазах.
— Ты… ты знаешь, что произошло? — спрашивает мягко. — Мама тебе сказала?
