Ещё лучше. Ну, спасибо! Светлакова нереально облегчила мне жизнь! Теперь перед смертью ещё и объяснять придётся, почему я ночевала у стервы, которую с младших классов на дух не переношу!
— Я сделала всё, что могла, — голос звучит будто по-дружески. — По крайней мере, они не стали заявлять в полицию о пропаже и искать тебя по моргам.
Это да. С этим соглашусь, пожалуй.
— Мне в ночнушке домой идти?
Усмехается, будто я удачно пошутила.
— Я дам тебе свою одежду, Багрянова. Выпей чай и выдохни. Время назад не повернёшь. Ещё душ прими. Жутко выглядишь.
— Как я здесь оказалась? — смотрю неё хмуро. — Я ведь не много выпила. Что там вообще было? Почему я домой не поехала?
— Потому что я решила, что родители твои не обрадуются, когда Макс вручит им тело дочери со словами «Убивайте её нежно».
— Макс? — Это всё, что услышала. И аж передёрнуло.
— А ты думала, Я тебя на своей спине до кровати тащила?
— А кто меня тащил? — трясу головой, которая болит, и тут же добавляю: — Почему ОН меня тащил?!
— А кто должен был? — фыркает, отбрасывая за спину блестящие чёрные локоны. — Оскару надо было доверить твоё тело? В следующий раз…
— Нет! В смысле — следующего раза не будет.
— Я думала, тебе понравилось, — усмехается, шагает к туалетному столику, опускается на белоснежный мягкий пуфик и задумчиво смотрит в своё идеальное отражение.
«Как вообще можно родиться такой красивой»? — в голове невольно мысль проплывает.
И как обычно у меня это бывает: раз, и стадия неоправданного возмущения превращается в стадию «сдулась, как воздушный шарик».
— Так я… я там, ну… в баре… Всё было ужасно, да?
Брови Вероники слегка выгибаются, а холодные, практически прозрачного цвета глаза в зеркале находят мои.
— Нет, — отвечает, поразмыслив. — Ничего позорного ты не сделала, Багрянова. Но если интересуют детали, то лучше спроси у Макса.
— Почему у него?
— Потому что возиться с тобой было не моей проблемой.
— А Яроцкий типа возился, да? — фыркаю цинично и отворачиваю голову к окну, щурясь от солнца.
В груди щемит, голова кружится…
«Молодец, Лиза, теперь плати за свою глупость».
— Он привёз тебя в бар, — спокойно говорит Вероника, — его и ответственность.
— Яроцкий обделён этим чувством.
— Даа?.. Тогда почему ты здесь, а не у того мужика к которому на шею вешалась? Задницей об него тёрлась, точнее… скорее он об тебя тёрся, но поверь, судя по твоему выражению лица, ты не возражала.
Враньё.
— Не было такого!
Вру Я — могло быть, потому что ничего не помню! Таблетки усилили действие алкоголя, я была сама не своя.
Вероника усмехается, разворачивается на пуфике лицом ко мне, выпрямляет спину, демонстрируя идеальную осанку, и забрасывает ногу на ногу.
— А мне есть смысл врать?.. Если забыла, напомню: ты сейчас в моём доме находишься, в моей кровати, пьёшь мой чай, а я что-то спасибо не слышу. Или хотела проснуться в кровати того мужика?
— Я… с ним…
— Нет. Кроме грязных танцев ничего не было. И это тоже благодаря Максу, — улыбается. — Но ведь и он от тебя спасибо не дождётся?
— Это всё было по его вине! — шиплю яростно. — По вашей вине! По вине этой тупой игры, в которую вы меня втянули!
Вероника выдерживает паузу, не меняясь в лице. Просто смотрит, будто я действительно на колени перед ней упасть должна и благодарить до потери сознания.
Кстати насчёт потери сознания…
Нехорошо что-то.
— Почему ты это делаешь? — качаю головой. — Что тебе от меня надо? Кто ты? Судья, да? Ну и как? Я справилась со вторым заданием? Все довольны?!
— Я принесу тебе одежду, — покачивая бёдрами шагает к двери, когда я вскакиваю на ноги и преграждаю ей дорогу.
— Ответь мне! Что тебе от меня надо?! Думаешь, я слепая? Почему ты защищаешь меня? Выгораживаешь? Помогаешь? Это тоже часть игры? И… — заминаюсь, сжимая в кулаках подол ночной сорочки. — Ты меня переодела?
