сверкали бриллиантовые запонки. Мелкие черные кудряшки редеющей шевелюры были тщательно уложены на лысеющей макушке. Маленькие поросячьи глазки смотрели на Егора с плохо скрытой неприязнью. Но Егор и сам не жаловал этого обрюзгшего толстяка.
– Мы никогда не были особо близкими друзьями, насколько я помню, – спокойно произнес Зверев.
– Полно, Егор! – осклабился Бирулин. – Нас столько всего связывает. Всю нашу теплую компанию. Когда-то и я состоял в Королевском Зодиаке. Сколько разных дел мы провернули в те годы!
– Ты вышел из Круга, – напомнил ему Егор.
– Меня вышибли! – прошипел Бирулин. – После той истории со Змееносцем! И мне так и не объяснили толком, в чем моя вина. Я ведь просто сделал за вас всю грязную работу. Сделал то, на что у других духу не хватило! И за все мои заслуги перед Зодиаком меня выгнали, как провинившегося двоечника!
– Что тебе нужно, Алексей? – устало спросил Зверев. – Ты ведь явился не для того, чтобы вспоминать свое бурное прошлое?
– Сразу к делу? Ну хорошо, – кивнул Бирулин. – Это ведь твой приемный сынок ограбил мой музей?
На лице Зверева не дрогнул ни один мускул:
– Не понимаю, о чем ты.
– Да брось! У меня есть связи в полиции, и я отлично знаю, что это ты спас Тимофея от следствия! А он – вылитая мать. Ангелину-то я отлично знаю. Она все еще поддерживает со мной дружбу в отличие от тебя.
– Чего ты от меня хочешь? – спокойно спросил Егор.
– Дело в том, что идиоты полицейские, планируя операцию, хотели выйти на след Барона, скупщика краденого. Мы пошли им навстречу и позволили провести «липовое» ограбление музея, чтобы налетчики вывели легавых на след своего работодателя. Но все пошло не так, и воришки действительно умыкнули у меня очень ценный экспонат. Теперь я хочу вернуть его, не привлекая к этому полицию. Никто не подозревает об истинной ценности похищенных артефактов!
– Ближе к делу.
– Если твой сынок был причастен к краже, он может знать, где сейчас находятся мои кубки.
– Кубки? – Егор решил играть до последнего.
Бирулина прямо затрясло от негодования.
– Золотые кубки времен Ивана Грозного! Те самые, из набора колдунов Черноруковых! Мощный артефакт в руках того, кто в курсе, как его можно применить. И кстати, уже применяет, насколько я понимаю. Ты ведь слышал о похищенном подростке? В нашем сообществе новости быстро расходятся.
– Слышал, – мрачно кивнул Егор. – Но скажи, отчего же такая ценная и опасная вещь лежала на всеобщем обозрении в твоем музее?
– Лучший способ спрятать что-то – положить на самом виду! Я сам имел виды на эти кубки, а в музее они находились под постоянной охраной и сигнализацией…
– Но тем не менее их украли, – невесело усмехнулся Зверев.
– Полиция облажалась. Если бы я знал, что целью воров являются те самые кубки, я никогда не дал бы разрешения на операцию! Так куда твой сынок дел мои кубки?
– Тимофей был в этом замешан, но он ничего не знает. Кубки забрал заказчик, он же едва не прикончил всех участников злополучной операции.
– Могу я сам поговорить с Тимофеем? – спросил толстяк.
– Не стоит.
– Но я должен найти кубки! И твой мальчик… Очень интересный тип, знаешь ли! Каким образом он обошел мою сигнализацию? Что с ним такое?
– Не втягивай в это моего сына, Алексей. – В голосе Зверева прозвучала неприкрытая угроза. – Хватит с него разных темных дел. Парень спокойно учится, пусть забудет обо всех этих криминальных проделках. И ты забудь.
– Ты не понимаешь, Егор… – начал вскипать Бирул ин.
– Я все понимаю, Алексей! Тебе нужны твои золотые кубки, так ищи их сам. Я не позволю тебе втягивать в это моих близких.
– Не ожидал от тебя, Зверев, – переменился в лице Бирулин. – Не хочешь помочь мне по-хорошему, можно и по-плохому.
– Ты мне угрожаешь? – нахмурился Егор.
– Просто предупреждаю. Где прячется твой щенок? Его вы тоже решили скрыть с глаз в каком-то странном учебном заведении? Я слышал эти разговоры о том, что грядет…
– Тебе не стоит об этом беспокоиться.
– Верно! – Бирулин желчно расхохотался. – У меня нет детей, я решил не усложнять себе жизнь этой обузой. Но ваших отпрысков смогу найти, если захочу! А могу и подсказать кое-кому, где именно следует искать.
– И это будет последним, что ты сделаешь в своей жалкой жизни, – тихо проговорил Егор, усаживаясь в кресло.
