– А вот и вы, господа, – выдохнул Клоппс. – Вы-то мне и нужны!
– Вас что-то беспокоит, господин Клоппс? – спросил профессор.
– Меня с ума сводит все, что творится здесь в последнее время! – заявил Клоппс. – Никогда еще я так не жалел, что являюсь мэром Ост-Стингера! Ведьмы, Мать Скорби, все эти кошмарные убийства…
– Но ведь все уже закончилось.
– И я очень этому рад! – Мэр принялся обмахиваться платком. – Я готов молиться на Созерцателей, ведь именно они положили конец всему этому безумию. Профессор, вы, кажется, скоро отправляетесь в Экзистернат господина Корнелиуса?
– Сегодня вечером, – подтвердил Жеводан.
– Поговорите с ним. Может, они делегируют кого-то из своих людей в наш город? Я опасаюсь, что подобная история повторится снова. Мне было бы куда спокойнее, если бы кто-то из опытных воинов постоянно жил в Ост-Стингере. Я даже готов предоставить Созерцателям лучший дом в городе!
– Я спрошу у Корнелиуса, – поспешил успокоить мэра профессор. – Возможно, он и согласится.
– Жители города будут ему чрезвычайно благодарны. Я предпочел бы забыть обо всем как можно скорее, но мне просто не дадут этого сделать. Поговаривают, из столицы к нам едут корреспонденты какой-то газеты. Хотят написать о нас статью, представляете? В столичных изданиях выйдет материал о нашей глуши!
– А я вот очень рад, что наш городишко прославится, – заявил сторож Портер. – Теперь каждая собака будет знать, что такое Ост-Стингер и какие дела здесь творятся!
– Да лучше бы он прославился чем-нибудь другим, нежели историей об убийствах и зеркальных ведьмах, – одернул его мэр Клоппс. – Пусть все и закончилось, но мне…
В этот момент из ворот цеха с самым озадаченным видом появился полицмейстер Гвиннер. В руках у него были какие-то измятые квитанции.
– Сдается мне, что ничего еще не закончилось, – произнес главный полицмейстер, который слышал последнюю фразу мэра.
– О чем вы? – Клоппс слегка побледнел.
Гвиннер показал ему квитанции.
– Я нашел это в конторе на втором этаже завода, – пояснил он. – Наемники ведьм закупали сырье для отливки статуи Красной Аббатисы, здесь написана цена и количество мешков с материалом… Судя по записям, стекла было в два раза больше, чем мы нашли на месте разбитой статуи. Понимаете, что это значит?
– Что они купили сырье с запасом, – поспешно пробормотал мэр. – Боялись, что что-то пойдет не так. Какие предусмотрительные ведьмы!
Гвиннер показал ему вторую квитанцию.
– А здесь стоит сумма, которую директор Эмбер, а вернее, его двойник, заплатил за перевозку! За день до схватки с этого завода был вывезен большой деревянный ящик!
– К чему вы ведете, господин Гвиннер? – Вельямин Клоппс упорно не хотел понимать очевидное. – Нельзя ли объяснить?
– Они отлили две статуи! – догадался профессор Жеводан. – Поэтому и купили вдвое больше стекла! Статуя Красной Аббатисы осталась здесь, а вторую вывезли с завода незадолго до ритуала.
– Что?! – в ужасе воскликнул мэр Клоппс. – И куда же ее увезли?
– Я обязательно выясню, – пообещал главный полицмейстер. – Найду перевозчика и прижму его к стенке!
– А мне, пожалуй, придется поспешить в Экзистернат, – взволнованно пробормотал профессор. – Господин Корнелиус и Магистр должны узнать об этом, и чем раньше, тем лучше…
Туз с невозмутимым лицом опускал визжащую пилу все ниже. Матвей побледнел от страха, его мышцы напряглись до предела.
Ипполит Германович Бестужев с безумным блеском в глазах наблюдал за происходящим, и улыбка на его лице становилась все шире.
– Остановись! – крикнул громиле Алекс. – Выключи эту проклятую пилу! Я расскажу вам, где сейчас обскурум!
– Как быстро он передумал, – разочарованно произнесла Лола. – А я так надеялась, что будет весело.
– Говори! – приказал Ипполит Германович.
– Сначала пусть он отойдет от Матвея! – заявил Алекс.
Туз встретился взглядом с Бестужевым, затем с неохотой выключил бензопилу.
– Ну! – прикрикнул толстяк.
– Он у меня под курткой, – нехотя буркнул Алекс. – Забирайте! Этот проклятый артефакт не стоит жизни моих друзей.
– Какой умный мальчик! – воскликнул Ипполит Германович. – Лола!
Женщина грубо обшарила карманы Алекса, нашла сверток и протянула Бестужеву. Тот трясущимися от волнения руками сорвал тряпье с обскурума.
