обращались по-русски и по-английски, поправляя на своих плечах воображаемое боа, она нашла ресторан, молча улыбнувшись, обогнула пылесос, прошла прямиком к кухне и, толкнув дверь, поймала первого встречного:
— Мне нужно немедленно видеть Жан-Батиста. Позовите его, прошу вас.
5
— Кого? Венсана?
— Нет (снисходительно), Жан-Батиста. Я же вам сказала. Того, с японскими ножами.
— А, Жебе (мрачным тоном), он здесь больше не работает.
В мгновенье ока Матильда утратила всю свою красоту.
Она больше не была ни богатой, ни сексуальной, ни гордой, никакой вообще.
Она закрыла глаза и принялась ждать, когда ее выставят за дверь под зад коленом. Вот уже к ней направлялся какой-то высокий тип недружественного вида. Потирая руки, он окликнул ее:
— Мадемуазель? Вы заблудились?
Она кивнула, и он указал ей на выход.
Но поскольку по ее лицу было видно, что она действительно в большой беде, настолько она пострашнела и выглядела несчастной, то он добавил:
— Вы его знаете? Будьте осторожны… Я вот тоже думал, что знаю его, а потом… а потом он меня все-таки подставил… Хотя он был неплохим вторым поваром… Я ему это, кстати, говорил… Не знаю, какая муха его опять укусила… Потому что он вообще-то с характером, ага? О, да еще с каким… Очень строг… А тут вдруг несколько недель кряду творил на работе невесть что, наделал глупостей и ушел.
— Знаете, где я могу его найти?
— Нет, понятия не имею… И вот что еще вам скажу: и знать не желаю. Это была подстава с его стороны… в разгар сезона, вот так вот… Да уж, этого я долго не забуду… Явился однажды утром — как будто подменили. Его больше ничего не интересовало. До такой степени, что он уже и арбуз бы от мидии не отличил, экий упрямец. Сначала он взял больничный, потому что обжегся, потом еще лучше — нам пришлось вызывать для него «Скорую», а когда он вернулся, стал совсем другой человек. Ему не удавалось сосредоточиться. «Я потерял вкус» — вот, что он мне сказал… Собрал свои вещи в раздевалке и взял расчет. И для вас тоже выход там. И если вы его когда-нибудь встретите, передайте ему, чтоб отдал моего Гримо [159]. Он поймет.
Проходя теперь мимо служащих отеля в холле, Матильда чувствовала себя неловко. Чувствовала, что должна ускорить шаг. Что подобные вторжения, как ей помнилось, были запрещены для всех просящих, ищущих, разносящих и всех прочих элементов, чуждых миру пресыщенных.
Брысь.
Она уже подходила к своему великолепному «Астон-Мартин» с разбитой фарой, когда тот первый молодой человек, к которому она обратилась, дотронулся до ее локтя.
— Это вы?
— Простите?
— Девушка у Триумфальной арки, это ты?
Она улыбнулась и по внезапной боли поняла, что насквозь прокусила губу.
— Я так и подумал. Он уехал в провинцию… Нанялся в ресторан к своему дядьке… где-то в Перигё.
О господи. Перигё. Раз уж так, почему бы не в Австралии?
— У него есть телефон?
— Я его не знаю. У тебя есть чем записать? Я тебе скажу название ресторана. Это совсем не как здесь, сама увидишь. Там тебе будет проще его найти.
Она тщательно записала все его инструкции и подняла голову, чтобы его поблагодарить.
