Этим она запомнится надолго. Местные женщины до таких мелочей не снисходят. Такой след за собой оставлять нельзя.
Алаис еще раз перебрала две дорожных сумки. Никаких сундуков и рундуков, ее имущество должно быть мобильным. И транспортировать его должна она сама, лично, без посторонней помощи.
Четыре рубашки – пятая на ней. Две пары брюк, два жилета, плотных, третий на ней, теплый плащ, куртка, которую она наденет на себя и куртка в запас. Нижнее белье. Кальсоны тут водились, что приятно. Укоротить их до шортиков было несложно. Портянки – с запасом. О носках на Рамтерейе не знали, поэтому Алаис обучилась их наматывать в рекордный срок.
Сапоги.
Одни на ней, вторые с собой.
Всякие мелочи вроде лент для волос, перчаток, пояса, пары ремней, струн в запас…
Гигиенические принадлежности. Гребень, несколько кусков мыла, крохотное металлическое зеркальце, краска для волос, полотенце, утка. Последнее – особенно актуально. Алаис читала, что моряки справляли нужду прямо с борта корабля, единственное, ориентируясь по направлению хода и ветра, чтобы не забрызгало. Она, по понятным причинам, так сделать не могла. Будет все совершать в каюте… если ей предоставят каюту, а не место в общем кубрике. Читала она романы Джека Лондона. Каюта для капитана, первого помощника и кажется, доктора. Всё.
Остальные – гамак и общий зал. Так что Алаис на всякий случай приобрела и гамак, и нечто вроде занавески. Как прицепить – разберемся, но хоть какое-то уединение будет. Все это было плотно скатано в тючок, который можно было прицепить за спину. И – гарола.
Все, больше у нее ничего нет.
Разве что пояс на теле и зашитые в него монеты и ценности.
Ах, не ценила она когда-то пластиковые карточки. Вот как тут быть, если в любой момент тебя могут лишить всего? Начиная с денег и кончая жизнью? Здесь правит закон силы. Клыка и когтя. То ли дело – милый добрый двадцать первый век, когда кругом полиция, когда преступники чего-то да опасаются, а свое состояние можно перевести просто через компьютерные сети. Хоть на каймановы острова, хоть лично каждому кайману.
Ладно!
Выбора все равно нет, разве что вернуться к мужу. Черти б его побрали!
Алаис посмотрела в окно, и от всей души, вот сколько у нее было сейчас сил и вдохновения, пожелала Таламиру погибнуть смертью безвременной.
Мучительной и жестокой.
И стыдно ей не было.
– Моя королева…
Тихий шепот в алькове, сплетенные в порыве страсти тела, жемчужный отблеск глаз под приспущенными веками…
– Да… о, да!
Одно из тел принадлежало королеве. А вот второе…
Что может позволить себе королева?
Многое, очень многое. Она может быть жестокой, коварной, властной, развратной, алчной, деспотичной… она даже налоги может повышать каждый год и любовников менять каждый день.
Чего она себе не может позволить?
Быть посмешищем.
А Таламир ее выставил именно что на посмешище. Вассал, от которого жена сбежала смешон ми нелеп. И ладно бы он нашел Алаис!
Эта девка умудрилась так спрятаться или удрать, что найти ее не могли всеми силами стражи и гвардии! Над Антом смеялись, а заодно начинали смеяться и над королевой.
Какая-то скотина бросила шуточку, мол, герцогиня удрала потому, что не хотела оказаться в постели между королевой и герцогом… язык бы вырвать сволочи! За смешки за спиной, шуточки… Таламира пришлось изгнать из монаршьей постели и заменить графом Артьеном. Который сейчас и старался не за страх, а за совесть.
И добился своего.
Тело королевы вздрогнуло, женщина прикрыла глаза и протяжно застонала.
Несколько минут любовники были неподвижны. Потом ее величество открыла глаза и потрепала любовника по щеке.
– Ты был великолепен…
– Ваше величество, вы словно звезда на небе, вы озарили мою жизнь, как пролетающая комета…
Астроном…
Лидия чуть поморщилась.
