– Да, сэр, – с сожалением признался дородный суперинтендант и вышел.
– Выкладывайте! – потребовал полковник.
– Сэмпсона Уорренби застрелили не в 7.15 и, вероятно, не из винтовки.
– Господи! Почему вы так решили?
Хемингуэй подробно объяснил. Полковник внимательно выслушал его, но, когда старший инспектор замолчал, сказал с удрученной улыбкой:
– Не отрицаю, я многое упустил в данном деле. – Он вздохнул. – Вы действуете высокопрофессионально! Если убийство совершено между 6.00 и 6.30, то это существенно сужает выбор подозреваемых.
– Если преступник – не кто-то, о ком мы ничего не знаем, сэр, что вряд ли, подозреваемых остается четверо, причем вероятными являются всего двое. Алиби на этот отрезок времени отсутствуют у викария, старшего Хасуэлла, молодого Ладисласа и Гэвина Пленмеллера. Если это викарий обзавелся чужим стволом и убил из него Уорренби или еще кого-нибудь, то я сразу подам в отставку, не дожидаясь увольнения. Мнения о Хасуэлле у меня нет, он человек замкнутый, но на него я бы не подумал, потому что не выявил у него даже подобия мотива желать устранения Уорренби.
– Уверен, что и не обнаружите, – заметил полковник. – Я знаю Хасуэлла много лет, собственно, мы друзья, и хотя это обстоятельство не должно иметь веса, оно заставляет меня утверждать, что если Уорренби убил он, то я обманывался в нем с самого момента знакомства!
– Все в порядке, сэр, на Хасуэлла я не думаю. Остаются Ладислас и Пленмеллер. В этой паре я предпочитаю второго.
– У поляка Ладисласа есть явный мотив, – напомнил полковник. – Согласен, именно Пленмеллер скорее замыслил и осуществил бы преднамеренное убийство, но у него, похоже, мотива нет вовсе.
– Именно это я и хотел с вами обсудить. В отличие от остальных, он располагал автоматическим пистолетом нужного нам калибра. Это оружие числится в арсенале брата, но его не оказалось в оружейном шкафу, когда я туда сунулся. Мы, конечно, не знаем пока, каким арсеналом может располагать Ладислас, но я не слышал, чтобы армия, английская или иностранная, имела на вооружении пистолеты такого калибра. Если пистолет не остался у него после войны, то откуда бы ему взяться? Итак Гэвин Пленмеллер. О нем я и собирался с вами посоветоваться, сэр.
– Ничего не могу вам о нем сказать, – отозвался полковник. – Он мне не нравится, согласен, Пленмеллер способен спланировать такое убийство. Правда, не понимаю, зачем ему понадобилось бы его совершать? Может, запутанные сюжеты, которые Пленмеллер придумывает, повлияли на его мозги и он решил доказать себе, что способен посрамить полицию?
– Подобных предположений я не выдвигаю, сэр, хотя он, без сомнения, считает себя способным в два счета посрамить нас. У меня сильное подозрение, что это старая история: человеку сошло с рук одно убийство, и он вообразил, что раз однажды уже обвел полицию вокруг пальца, то это получится снова.
Полковник вздрогнул:
– Что?! Господи! Вы хотите сказать…
– Я хочу выяснить, что именно произошло, когда Уолтер Пленмеллер ушел из жизни якобы по своей воле, – заявил Хемингуэй.
Глава 18
Полковник долго смотрел на старшего инспектора, а потом спросил:
– У вас есть причины предполагать подобное?
– Вот это, сэр. – Хемингуэй положил на стол письмо Уолтера Пленмеллера. – Найдено среди бумаг Уорренби. Я хочу понять, зачем он изъял письмо из папки и хранил у себя.
– Изъял из папки? Но это нарушает…
– Да, нарушает, – кивнул Хемингуэй. – Остается предположить, что у него имелись веские основания. Интуиция подсказывает, что в этом письме содержится разгадка.
Полковник схватил письмо и стал читать.
– Хорошо это помню, – сказал он. – Письмо, по-моему, гадкое. Такое у меня создалось впечатление тогда… Я даже пожалел Гэвина.
– Из письма становится ясно, что братец люто ненавидел его, и, полагаю, не без причины.
– Ерунда! – возразил полковник. – Уолтер вовсе его не ненавидел! Уолтер всегда был неуравновешенным, а после ранения на войне срывался по малейшему поводу. В общем, нервы у него были совершенно ни к черту. Он страдал кошмарными мигренями, жаловался на бессонницу. Лондонский специалист, к которому Уолтер обратился, прописал снотворное. Установлено, что в вечер смерти он принял такую таблетку.
– Случайно не смертельную дозу?
– Нет. Помимо данных вскрытия, экономка показала, что утром, вытирая в комнате пыль, заметила, что в пузырьке на прикроватном столике оставалась всего одна таблетка. Другой пузырек, еще запечатанный, нашли у него в аптечке.
На лице старшего инспектора появилось настороженное выражение.
– Значит, имея под рукой простейший способ покончить с собой, он выбрал газ? Сэр, это любопытно.
– Хотите сказать, что в это следовало вникнуть?
