предубеждения…
– Не понимаю, почему ваши представления должны быть предпочтительнее моих! – возразила Синтия. – Вы же там не были, откуда вам знать? И вообще, это же смертная тоска – беспрерывно болтать о замшелой загранице, которая, наверное, в подметки не годится Англии!
– Это Англия не годится ей в подметки, – отозвался уязвленный Гизборо.
– А вот и нет! Пусть русские живут как хотят, но это же уму непостижимо, когда такие люди, как вы с Трикси, строите восторженные гримасы, стоит кому-нибудь обмолвиться о России, будто она – ваша религия! Будьте осторожны, вас того и гляди примут за русских. Какое падение, Ланс!
Глаза его светлости вспыхнули, он побелел. Было ясно, что при всем ослеплении Синтией он не станет безропотно проглатывать богохульство. Прежде чем с его дрожащих губ слетели подобающие серьезности случая слова, Тимоти поспешил откланяться. Миссис Хаддингтон не пожалела для него самой ослепительной улыбки, подчеркнув этим, что хорошо понимает его нежелание долго оставаться в обществе лорда Гизборо. Задержав руку Тимоти в своих ладонях, она промолвила:
– Учтите, вы здесь всегда желанный гость. Жду вас через день-два на неформальную встречу в узком кругу!
Он ограничился ничего не значащими фразами вежливости, избежав определенного ответа, попросил миссис Хаддингтон не вызывать звонком дворецкого и не провожать его вниз, после чего удрал, чувствуя себя оленем, чудом увернувшимся от наседающих гончих.
Сбегая вниз, Тимоти соображал, где искать Бьюлу. Стук пишущей машинки привел его в библиотеку. Войдя и бесшумно затворив за собой дверь, он радостно произнес:
– Привет, милая! Как ты сегодня?
– Тимоти! – воскликнула она. – Что ты здесь делаешь? Миссис Хаддингтон знает?
– Что я у тебя – нет. Надеюсь, она не крадется за мной по пятам. – Он наклонился и чмокнул Бьюлу в макушку. – Прекрасно выглядишь! Что делаешь?
– Сочиняю грубое письмо в шляпную мастерскую.
– То есть развлекаешься. Послушай, мое сердечко, ты надолго занята? Может, поужинаешь со мной?
– Вряд ли, хотя… Нет, лучше не надо!
– Я противоположного мнения!
Она неуверенно улыбнулась:
– Не напирай! Я не знаю, как быть, Тимоти!
– Не волнуйся, любимая, мы все обсудим в «Арманд». Лучше бы ты, конечно, не тянула с согласием выйти за меня замуж, это спасло бы меня от Хаддингтонов. Только что это адское отродье залило мне слезами весь пиджак, а старая карга-мамаша смущала меня неподобающим намеками. Дался же я им! В восемь часов – тебя устраивает?
Бьюла молча уставилась на клавиши машинки. Тимоти провел пальцем по ее затылку.
– Договорились?
Неожиданно она обернулась и обвила ему шею руками.
– Решено! – крикнула Бьюла. – Да, мне все равно! Я выйду за тебя!
Наградой ей стали удушающие объятия.
– Отлично! – сказал Тимоти. – Тогда – шампанского! Ничего, Джим не отвертится. Знаешь, мой брат сейчас в Лондоне и хочет с тобой познакомиться. Я позвал его в «Арманд».
Она высвободилась из его объятий.
– Наверное, он приехал отговорить тебя жениться на мне?
– Вовсе нет, дитя мое, успокойся! Он хороший парень, главное, будь с ним вежлива, и он благословит наш брак. А теперь мне лучше исчезнуть, а то меня застанут тут и обвинят в заигрываниях с тобой. Полиция больше не наведывалась?
– Пока нет.
– В случае чего будь повежливее и с Хемингуэем. Он тоже хороший парень и, главное, совсем не дурак, – предупредил Тимоти.
Через несколько часов ему в контору позвонил Джеймс Кейн:
– Тимоти, я уже вернулся. Все прошло в целом неплохо.
– Слава богу! Как они?
– Мать в порядке, у твоего отца опять приступ бронхита. Ты познакомишь меня с Бьюлой?
– Да, причем уже как со своей невестой.
– Неужели? Не зря я предупреждал мать, что все к этому идет.
– Что ты ей наговорил?
– Практически то же самое, что ты мне.
