— Бесполезно, всё равно не пустят, — всхлипнула Олеся.
Однажды я хотела применить заклинание возврата в прошлое и увидеть, как погибли мои родители, но не решилась. Теперь я должна узнать, что произошло с Игорем. Поэтому я задержалась, чтобы взять Олесины перчатки. Для того чтобы заклинание возврата сработало, нужна какая-нибудь вещь того, кто был на месте событий, которые я хочу увидеть.
Я приехала к дому Малышевых. Нигде в обозримом пространстве следов аварии не обнаружилось. Ни «КамАЗа», ни разбитой машины Игоря поблизости не было. Точное время, когда здесь была Олеся, я не знала, и прочитала заклинание на возврат на три часа.
Ничего не изменилось, но лишь на первый взгляд. Посмотрев вокруг более внимательно, я заметила иней на ветках деревьев, который еще не успел сдуть ветер, его три часа назад просто не было. Потом я увидела, как к дому подходит Олеся, в тех самых перчатках, что я сейчас держала в руках. Она вошла в дом, и что там происходило, я не видела. Но через пять минут Олеся выскочила из дома, и побежала к калитке, оглядываясь и крича:
— Свинья ты неблагодарная, Русинов! Гад! Урод! Ты еще пожалеешь!
Она выбежала на тротуар, остановилась, крича что-то еще, но я не вникала, потому что увидела, как из-за дома показался Игорь на «Мерседесе», ворота рядом с калиткой автоматически открылись, и машина выехала на улицу. Она пролетела мимо меня с такой скоростью, что я невольно отступила на шаг, хотя видения прошлого не могли причинить мне вреда. Я успела только заметить лицо Игоря, искаженное гримасой злости. Машина повернула не в ту сторону, куда нужно, чтобы ехать в наш поселок, из чего мне стало ясно, что поехал он не ко мне.
Машина Игоря успела доехать лишь до перекрестка. А там навстречу поворачивал «КамАЗ». Визг тормозов, грохот удара, скрежет сминаемого в гармошку металла…
— Не-ет! — закричала Олеся и бросилась к месту аварии, а я невольно зажмурилась и закрыла лицо руками, выронив Олесины перчатки.
— Девушка, девушка, что с вами? — спросил кто-то, потрогав меня за плечо.
Я поняла, что действие заклинания закончилось, как только потерялся контакт с Олесиной вещью. Я опустила руки и взглянула на говорившего. Это был садовник Малышевых, выполнявший так же обязанности дворника. Я видела его летом, но нас не знакомили.
— Простите… со мной всё в порядке… Я приехала к Игорю Русинову, он в этом доме живет. Мне сказали, что он на машине разбился. А вы тут работаете, да? Не знаете, что с ним?
— Сильно пострадал, но жив, — ответил садовник. — Жена недавно в больницу звонила, состояние тяжелое, но стабильное. Родителям еще не сообщили, не знаем, как им сказать. Такое несчастье…
Мужчина вздохнул.
— А в какой он больнице? — спросила я.
— В травматологической.
— Спасибо, — сказала я, подобрала перчатки, сунула в карман. — До свидания.
И пошла к автобусной остановке. Слёзы сами бежали из глаз, и даже магией их было не остановить. Это Олеся виновата, думала я, она разозлила Игоря настолько, что он ничего не видел вокруг. Но в глубине души я знала, что в первую очередь виновата я. Зачем я сказала Олесе, что у Игоря есть другая? Если бы не сказала, она не поехала бы к нему разбираться, и ничего бы не произошло.
Я поехала к Игорю в больницу, готовая услышать от него всё, что угодно, даже если он скажет, что никогда больше не хочет меня видеть.
15
К Игорю меня сначала не пустили. Дежурная медсестра, сидевшая на входе в отделение, сказала, что посещения разрешены пока только родственникам. Правда, ответила на все мои вопросы о его самочувствии. Что состояние тяжелое, много переломов, внутренние повреждения и сотрясение мозга. Но он уже в сознании. И жить будет, хотя в футбол играть больше не сможет. Что вряд ли могло меня сильно расстроить.
Я уже решила уйти, и попытаться пробиться к Игорю завтра, но тут увидела, как из его палаты вышла Мила. Лицо было заплакано, и она пробежала
