— И что же вам рассказали?
— Кажется, сейчас моя очередь задавать вопросы, — напомнила Алина. — А ваша — отвечать. Если желаете, чтобы я согласилась на вашу, так сказать, работу.
— Зачем следить — узнаете со временем. Если будете наблюдательной. Вот вам подсказка — приглядитесь, так ли уж поселок населен, как вам кажется, — Герман сделал акцент на последнем слове. — Давайте следующий вопрос.
— Хорошо, во сколько же вы оцениваете мою работу шпионкой? — усмехнулась Алина, откидывая с лица прядь волос.
— На заколки вам хватит.
— Не слишком уж получается у вас давать ответы. Ладно, прекратим это. Форель и правда была изумительной.
— Рад, что вам понравилось. Скажем так, это намек на то, что и впредь готов кормить вас так же вкусно, как сегодня.
— Но если к вашим ресторанам придется сплавляться на байдарках, ехать на осликах по горным тропам или добираться с альпинистским снаряжением — увольте.
Герман неожиданно расхохотался — искренне, легкомысленно, без намека на издевку.
— Браво, Алина! А знаете, вы начинаете мне нравиться. Как человек. Как женщина вы совершенно не в моем вкусе.
— Ценю вашу честность. Могу вас обрадовать взаимностью. Как мужчина вы мне неинтересны. Да и как директор по персоналу вы тоже так себе.
— Позвоните мне и скажите, что надумали, — с этими словами Герман протянул ей визитную карточку, на которой ничего, кроме напечатанного черным шрифтом имени и телефона не значилось. — Подумайте хорошенько. И даже если не примете мое предложение, не торопитесь выкидывать визитку. Может статься, что я окажусь единственным человеком, который будет в силах вам помочь.
— В чем?
— Переправиться через Чертов мост, — подмигнул он и поднялся.
Обратная дорога далась Алине легче. Может, дело было в том, что неожиданно ушла злость на Германа, хоть симпатии к нему так и не возникло. А может, вино хозяина ресторана придало ей храбрости. Но через мост она перешла самостоятельно. И серпантин перенесла тоже стойко. Герман высадил девушку на старой остановке, но, прежде чем уехать, предупредил:
— Алина, о нашем разговоре никто не должен знать, тем более ваши… друзья. Договорились? Также мне не хотелось бы, чтобы кто-то из поселка видел нас вместе.
— Что же вы такое натворили, Герман? — усмехнулась она. — В чем провинились перед жителями?
— Ни в чем. Я лично — ни в чем, — ответил он и отсалютовал ей на прощание.
5
Хорошо было вновь провести спокойный вечер дома. Последние дни выдались у Германа насыщенными не только событиями, но и непростыми походами. Приняв душ, переодевшись в домашнюю футболку и пижамные брюки, он расположился с ноутбуком в глубоком кресле. Рядом на журнальном столике стояла тарелка с бутербродами и открытая бутылка с ледяной минералкой. Правую ногу, пульсирующую болью, мужчина обложил холодными компрессами и с удобством пристроил на соседнем стуле. Таблетки пить не хотелось: они не столько снимали боль, сколько притупляли сознание. А терять возможность ясно мыслить ему было нельзя, особенно сейчас.
В какой уже раз он перечитывал сообщения в попытках домыслить недостающее и попытаться спрогнозировать верные ходы. Беспокойство Захара было понятно Герману. Если бы не данное обещание, собрал бы он вещи и вернулся в столицу — туда, где протекала его настоящая жизнь и где он чувствовал себя гораздо лучше.
Герман как раз заканчивал пролистывать фотографии, сделанные Викой, когда услышал шум за дверью, словно кто-то тихонько скребся. Он оторвал взгляд от монитора и прислушался. Нет, ему не показалось: в дверь снова поскреблись. Мужчина аккуратно снял ноутбук с колен, поставил его рядом с креслом на пол, затем бесшумно подошел к двери. Тот, кто стоял на лестничной площадке, затих, словно почувствовал его присутствие. Герман глянул в дверной глазок, но на площадке царила темнота: лампочку, которую он лично вкрутил три дня назад, снова вывернули. Мужчина немного подождал, вслушиваясь в напряженную тишину, почти уверенный в том, что кто-то за дверью так же, затаившись, прислушивается. В шкафчике для ключей хранился маленький фонарик. Герман тихо взял его, затем одним движением повернул ключ в замке и резко распахнул дверь. Яркий свет от фонарика ножом рассек темноту, но в узком фокусе луча никого не оказалось. Мужчина направил луч света вправо — на лестницу, а затем влево — к соседней двери, но опять никого не увидел. Однако темнота будто дышала, тем самым выдавая присутствие того, кого Герман не видел, но кто, он в этом не сомневался, прекрасно видел его самого — взъерошенного, босого, в пижамных брюках с закатанной до колена правой штаниной. Герман еще раз обвел лучом площадку, а затем вернулся в квартиру. Но не закрыл за собой дверь, а сходил за табуреткой и новой лампочкой. Его не пугали те, кто прятался во тьме, но зачем давать им
