Она аккуратно распаковала свои самые теплые вещи: юбку и пальто, нашла пару толстых чулок, на дне чемодана — старые кожаные туфли.
— Что ж, пусть я буду не слишком модной, но уж точно не замерзну! — засмеялась она, разглядывая себя в высоком зеркале на раме, стоящей в углу комнаты.
Только она собиралась захлопнуть сундук, как заметила сбоку пакет.
Ну конечно! Ее коньки! Жасмин вспомнила, как мама настояла на том, чтобы она взяла их с собой в Англию, услышав, что в Деббингфорде есть огромное озеро — ведь на Рождество там наверняка будут кататься на коньках.
В такую погоду все местные водоемы замерзнут. Без сомнения, в графстве тоже есть озеро. В таких поместьях, как Сомертон, есть всякого рода развлечения.
«Если уж мне нельзя ездить верхом, я определенно могу покататься на коньках. Бог мой, я с ума сойду от скуки, если буду вынуждена весь день читать или шить, пока снег не растает. И уж точно нельзя надеяться, что граф примется меня развлекать. Он прямо сказал, чтобы я не путалась у него под ногами!»
Жасмин надела свой самый теплый плащ и отправилась вниз по резной дубовой лестнице в центральный зал замка.
Как чудесно он выглядел в сиянии дневного света, который проникал сквозь маленькие витражные окна, окрашивая в ярко-алый, синий и зеленый цвета вытертые серые камни пола.
Она могла только стоять, в восхищении глядя на огромные гобелены, доспехи, мечи и сабли, висящие на стенах у нее над головой.
— Конечно, это впечатляет, но все такое холодное и суровое, — сказала она себе. — Почему бы не поставить несколько больших голубых и белых ваз с цветами на эти маленькие столики? Все выглядело бы намного веселее, уютнее.
Жасмин направилась по узкому коридору и наткнулась на дверь, ведущую в сад.
Распахнув ее, девушка ахнула: вид открывался потрясающий.
Она оказалась на террасе, которую совсем недавно подмели и посыпали песком, чтобы по ней можно было гулять.
По ту сторону террасы шел пологий, покрытый снегом склон, внизу — заросли ивняка.
За голыми, склонившимися к земле ветками ив Жасмин заметила поблескивавшее льдом озеро, а за ним — пологие холмы, простиравшиеся к диким болотам.
— Какая красота!
— Значит, вам нравится поместье Сомертон, мисс Уинфилд?
— Ой! — воскликнула Жасмин, поворачиваясь.
Она не слышала, как подошел граф.
На нем были бриджи для верховой езды, высокие сапоги и темно-коричневое кожаное пальто с длинными полами.
— Да, изумительный вид. Первозданная красота.
Граф взглянул на пейзаж, который так много для него значил.
— Думаю, вам здесь больше понравилось бы весной, когда поля усеяны желтыми нарциссами, а на пастбищах пасутся ягнята и можно наблюдать за их играми.
Жасмин вздохнула.
— К сожалению, когда зацветут нарциссы, я уже буду дома, в Миссури. Но ваше поголовье не пострадало, милорд?
— Нет, слава богу. У меня очень хорошие пастухи. Они согнали всех овец вниз до начала метели. Нутром чуют, когда изменится погода.
— Проснувшись сегодня утром, я слышала лай собак, блеяние овец, но голосов не слышала. Ваши пастухи, должно быть, сдерживались изо всех сил.
Граф вдруг засмеялся, и его серьезное лицо помолодело.
— Я передам им ваши слова, мисс Уинфилд. Хотя мне кажется, они ответят, что основную работу сделали собаки: согнали овец в стадо и повели вниз.
— Мне хочется прогуляться. Что скажете, если я поброжу вокруг замка?
Граф кивнул.
— Разумеется. Террасу подмели и посыпали песком. Здесь совершенно безопасно.
Он умолк. Ему так хотелось прогуляться с ней, показать этой юной американке все красоты своего поместья!
Графу нравился ее веселый нрав и решимость преодолеть все препятствия, возникающие на пути.
Большинство знакомых дам высшего света после такого испытания, которое пережила мисс Уинфилд, слегли бы на целых две недели.
Но для него было крайне важно закончить то, что он намеревался сделать в Лондоне с этими бумагами из министерства иностранных дел.
Как только дорогу расчистят, он вынужден будет уехать по своим важным секретным делам.
— Вы простите меня, если я не буду вас сопровождать?
