— Сэр Артур выглядит очень счастливым, — сказал Мостон Люсии, — и я очень рад, что ваша матушка, похоже, скоро выздоровеет окончательно.
И впрямь, мать ее уже встала с постели и по такому случаю надела одно из своих лучших платьев. С того момента, как было объявлено о помолвке, она заявила, что сделает все от нее зависящее, чтобы присутствовать на обеде.
— Да, — ответила Люсия. — Это важный день для всех нас. Отчим вновь баснословно богат благодаря своим золотым рудникам в Южной Африке.
— Какое счастье, что судьба вновь благосклонна к нам, правда, мисс Люсия?
— Правда, — отозвалась она, стараясь, чтобы голос ее звучал легко и непринужденно.
Не могла же она признаться ему, как сильно скучает по лорду Уинтертону или как разрывается от боли ее сердце, когда она думает о нем.
«Эдвард — хороший человек, — говорила себе Люсия. — Из него получится куда лучший муж, нежели из лорда Уинтертона, и он не станет унижать меня, содержа кучу любовниц!»
Имя лорда Уинтертона не упоминалось в Бингем-холле с того дня, когда сэр Артур рассказал Люсии о статье в «Вестминстер газетт». Собственно говоря, о лорде Уинтертоне вообще ничего не было слышно.
Теперь, когда стало известно, что он пребывает за границей и потому едва ли сможет принять какие-либо приглашения, Люсия приезжала в Лонгфилд-манор всего на несколько дней в неделю.
С церемонией открытия произошла небольшая неувязка. Личный секретарь короля обратился к Люсии с просьбой перенести торжественное мероприятие на третью неделю июля.
В некотором смысле Люсия была даже рада этому. Она устроила так, чтобы ее мать смогла присутствовать на торжествах вместо нее, избавив себя от унижения лицезреть лорда Уинтертона, и убедила Эдварда забронировать их свадебное путешествие на тот же период времени.
— Но в июле в Венеции творится ад кромешный! — пожаловался Эдвард.
— В таком случае мы поедем куда-нибудь еще. Куда угодно, лишь бы не оставаться в Англии.
— А я надеялся, что, пока мы вместе, тебе будет все равно, куда мы поедем, — с грустью заключил Эдвард.
Люсия устыдилась.
— Разумеется, — ответила она. — Это само собой разумеется.
И вот теперь она обнаружила, что ей очень трудно изображать счастливую будущую новобрачную. А ее друзья были в восторге, предвкушая ее свадьбу в июле и полагая ее крайне романтичной.
— Я просто хочу сказать тебе, Люсия, что давно не была так счастлива. Я всегда хотела, чтобы ты заключила удачный союз, а Эдвард такой славный молодой человек.
В ответ Люсия легонько сжала руку матери. Разве могла она поведать ей настоящую причину столь поспешного бракосочетания?
— И это очень мило с твоей стороны — назначить свадьбу на день рождения твоего дорогого папы. Я уверена, что сейчас он с небес с улыбкой смотрит на тебя. Ах да, вот еще что, родная. Ты уже вручила свое заявление об увольнении кому следует в Лонгфилд-маноре? Артур сказал мне, что после того, как на его рудниках нашли золото, он расплатился со своими долгами, и теперь у нас более нет никаких обязательств перед этим человеком.
Люсия почувствовала, как глаза у нее защипало от слез.
Тот факт, что мать отказалась назвать лорда Уинтертона по имени, больно ранил ее.
«Они по-прежнему видят в нем опереточного злодея, — подумала она, отходя от матери, чтобы поболтать с остальными гостями. — И как я могу возражать против подобного определения, если он повел себя столь вульгарным и недостойным образом? Сначала увлек меня и даже пытался соблазнить, а потом сбежал из страны, чтобы кутить с леди Шелли!»
Ей вновь стало горько и больно, и, хотя она попыталась с головой окунуться во всеобщее веселье и подготовку к свадьбе, на сердце у нее было холодно и пусто.
Через день после торжественного обеда, проснувшись, Люсия узнала о том, что отчим поместил объявление о ее помолвке в «Таймс».
— Видишь, как славно смотрятся ваши имена рядышком! — с радостным волнением заметила мать, протягивая ей газету. — «Люсия Маунтфорд и Эдвард де Редклифф». Звучно и гордо!
— Ох, мама, ты говоришь так, словно он граф или хотя бы баронет.
— Пишут, одна из этих проклятых суфражисток все-таки бросилась под копыта королевского коня, — проворчал сэр Артур. — До чего же глупы бывают женщины!
Быстро перелистав страницы, Люсия наткнулась на заметку, в которой сообщалось о том, что некая мисс Эмили Уилдинг Дэвисон погибла под копытами лошади на скачках во вторник в Дерби.
— Боже милостивый, — провозгласила Люсия, широко раскрыв глаза от удивления. — Подумать только, она настолько верила в свое дело, что
