Глава десятая
Следующие несколько недель прошли для Люсии как в тумане. На бедняжку обрушилось столько дел, что голова у нее шла крyгом.
Кроме того, время шло, а от лорда Уинтертона по-прежнему не было никаких известий, и Эдвард стал вызывать у нее все большее раздражение.
«А чего ты ожидала?» — с досадой спросила она у себя однажды, глядя в окно гостиной.
Она ждала портниху, которая должна была приехать с самой Бонд-стрит, дабы произвести последнюю примерку ее свадебного платья.
— Если эта дамочка вздумает вновь втыкать в меня свои иголки, я стану кричать во весь голос! — пригрозила Люсия матери, когда та вошла в комнату.
— Дорогая, я хотела поговорить с тобой. Ты выглядишь возбужденной. Я помню, мы с тобой уже говорили о предсвадебном волнении, но давеча вечером ты ужасно расстроила Эдварда.
Люсии стало стыдно. Мать говорила правду — за ужином минувшим вечером она вела себя по отношению к Эдварду самым постыдным образом.
Он обронил что-то насчет ее прически. Дескать, ему нравятся ее длинные волосы и потому она не должна стричь их коротко после того, как они поженятся, и тогда Люсия набросилась на него, заявив, что, если ей вздумается постричься наголо, как осужденной, она так и сделает и не станет спрашивать разрешения у кого-либо.
Ее язвительная ремарка вызвала недоумение даже у сэра Артура.
Бедный Эдвард был раздавлен, и, хотя он попытался свести все к шутке, заявив, что это было всего лишь пожелание, а не приказ, это не остановило Люсию, и она продолжала цепляться к каждому его слову.
В конце концов она в гневе выскочила из-за стола, заперлась у себя в спальне и заснула в слезах.
И теперь ей было стыдно, что она повела себя столь гадко, но при этом девушка вполне отдавала себе отчет в том, что безнадежно проигрывает сражение со своими чувствами, которые она испытывала к лорду Уинтертону.
Она думала о нем постоянно и даже попыталась изобрести причину, чтобы еще раз наведаться в Лонгфилд-манор.
— Но ведь ты уже больше не работаешь на него, — возразила мать, не зная, чего еще ожидать от раздраженной дочери.
— Я просто подумала, что, быть может, нам не помешает еще раз пройтись с ним по расписанию торжественной церемонии.
— Дорогая, я прекрасно улажу любые неувязки, которые могут возникнуть во время открытия памятника. Я уже не прикована к постели, и болезнь не повлияла на мой рассудок.
— Но я хочу убедиться, что к приезду его величества все готово. Мне нужно сделать всего лишь один телефонный звонок его личному секретарю.
— С таким же успехом ты можешь позвонить и отсюда, — заявила в ответ мать. — В конце концов, это неприлично — сломя голову мчаться в дом другого мужчины, когда ты уже обручена с Эдвардом. Это произведет неблагоприятное впечатление.
Люсия понимала, что мать совершенно права. Люди сочтут странным тот факт, что она не уделяет достаточно внимания приготовлениям к собственной свадьбе.
— Кроме того, — добавила миледи, — завтра к нам приезжает миссис де Редклифф со своим шеф-поваром, которые должны привезти образцы угощений для свадебного завтрака. Ты просто обязана быть здесь, чтобы принять их.
— Естественно, — согласилась Люсия, втайне желая, чтобы все они сгинули с глаз долой, розно и совокупно.
Ровно в одиннадцать часов утра в Бингем-холл прибыла мадам Джой с сопровождающими лицами и целой грудой коробок и материалов.
— Мадемуазель Маунтфорд… Ах, полагаю, вы похудели еще сильнее, — вздохнула мадам, входя в гостиную. За ней по пятам следовали Мостон и их новый лакей, нагруженные несколькими большими коробками.
— Да и выглядите вы очень бледной. Это нехорошо! — щебетала мадам Джой. — Вам нужно кушать бифштексы и печень.
Люсия взглянула на свое отражение в большом зеркале в позолоченной раме, которое висело над облицованным белым мрамором камином.
Да, она и впрямь похудела, а под глазами у нее залегли темные круги. Это стало следствием многих бессонных ночей, когда она лежала, глядя в темноту и думая о лорде Уинтертоне в надежде, что он приедет в Бингем-холл и спасет ее от свадебной церемонии.
— А теперь, будьте добры, наденьте платье, — поторопила ее мадам Джой, распаковывая роскошное платье белого атласа с кремовыми кружевами.
Люсия встала на стул. Прямая юбка плотно облегала бедра Люсии, корсаж дополняли длинные рукава и высокий воротничок под горло.
Цвет платья прекрасно оттенял ее кожу, а жемчуга, которыми был расшит ворот, заставляли ее светиться.
— Уф! — вскричала мадам Джой. — На талии придется убирать еще один дюйм.
— Дорогая, я понимаю, что ты хочешь выглядеть как можно лучше в день своей свадьбы, — встряла ее мать, — но Эдварду не понравится, если его
