было в этом наруче...
- Доброе утро, миледи.
- Доброе, лорд... - она села в кресло напротив, закинув ногу на ногу. - Через несколько дней вам предстоит появиться в Совете и очень сильно удивить отцов-основателей. Но, кажется, так получается, что меня здесь не будет, так что я решила поговорить с вами заранее.
- Кхм.
- Я вижу, вы нашли общий язык с Хью?
- Вполне.
- Хорошо. Для вашего же блага, лорд, доверяйте ему как самому себе и не держите секретов: если кто и сможет помочь вам в будущем, то надежнее человека вы не найдете.
- Позвольте, леди, вы хотите сказать, что, раскрутив всю эту историю, вы теперь устраняетесь?
- Видите ли, лорд... В этом мире так случается, - она откинулась на спинку кресла и подняла лицо к потолку, - что даже боги иногда не в силах изменить сплетение вероятностей. А мы... мы можем видеть исход, но не можем на него повлиять. Но я пришла поговорить не об этом.
- О чем же?
- Я слышала, вы верите в одно проклятье.
- Допустим, - он, конечно, старался не афишировать, но такую историю было сложно утаить, равно как и бесконечный поток магов определенной направленности.
- Вероятности сплетаются в причудливые узоры, а ход истории рисует петли. Я вам кое-что должна, лорд.
С этими словами она вынула из сумки что-то длинное и положила на стол. Обрубок кнута. Узнавание обожгло почти физической болью, а память услужливо воскресила события десятилетней давности.
Лорд Вильям Оурский в окружении отряда Гончих уже в Столице. На улицах людно - базарный день. А ему надо во дворец, и быстрее: верные люди на местах, ворота откроют, переворот будет тихим. Пусть где-то в городе неспокойно: захват гильдий ему на самом деле не нужен, это отвлекающий маневр. Известие о падении Фортклифа, которое заставит его бросить все и поднять белый флаг, придет только через час.
А сейчас всадники торопливо пробираются по заполненным людьми улицам, прохожие шарахаются в сторону от разгоряченных коней, подбадриваемые криками и щелканьем кнутов. На площади легче не становится: повсюду торговцы с полными корзинами и лотками, покупатели и праздные зеваки. Но надо спешить, а потому крики становятся громче, взмахи кнута - чаще. Люди разбегаются, теряя по пути свой нехитрый скарб. Перед Оурским в расступившейся толпе поскальзывается и падает на колени ребенок, лет шести. Оборванец, сын крестьянина или мелкого ремесленника, наверное. Но надо спешить, и кнут привычно взмывает в воздух: пусть получит ускорение, раз не может убраться с дороги сам. Кто-то ахнул, предчувствуя удар...
Из толпы шаг вперед делает человек в темном балахоне: конец кнута захлестывается вокруг вытянутой руки. Что это должен был быть за удар! Но человек держит кнут, словно это простая веревка. Оурский пригляделся: тонкую руку почти целиком закрывает длинный наруч - интересно, что за материал... От руки он переводит взгляд на лицо. Из-под капюшона выбиваются несколько медно-рыжих прядей, а глаза... На миг их глаза встречаются, и в желтых глазах Оурский читает безмолвный упрек. Чтобы разорвать неприятный контакт, он собирается дернуть кнут на себя, но девушка - только сейчас до него доходит, что перед ним девушка, - словно угадав его намерения, второй рукой выхватывает нож и одним движением отрезает конец кнута, исчезая в толпе.
Сколько лет потом он вздрагивал, видя ее во сне... Сколько лет он пытался угадать в этом взгляде, что за проклятье наложила на него золотоглазая ведьма... За прошедшие десять лет ни одна женщина не смогла родить ему ребенка.
Каире уже поднялась из-за стола.
- Вы сами выдумали себе проклятье, лорд, и, право, незачем. Живите.
Оурский опомнился только когда за Каире закрылась дверь. Медленно поднялся: ноги с трудом слушались, бросился за ней - столько всего надо еще спросить...
Сбежал вниз по широкой лестнице, пересек зал, выскочил на крыльцо - и там его остановил Эстерой.
Утро выдалось ясным и морозным. От коня валил пар, оседая на гриве и сбруе белыми снежинками. Замерзшая дорога звенела под копытами, Каире пустила коня легким галопом, наслаждаясь холодным воздухом и слепящим солнцем. Две фигуры стояли на крыльце, следя за удаляющейся точкой, пока она не скрылась за деревьями.
- Надолго? - Оурский почувствовал необходимость нарушить эту жизнерадостную тишину.
- Для тебя - навсегда, - тихо ответил Эстерой.
Лорд Хью Эстерой вновь в привычном темпе поднимался по широким ступеням, ведущим в здание Совета. Если в день получения писем Орден выставил много соглядатаев, то как назвать то, что происходит сегодня? Кажется, на площади членов Ордена было чуть ли не больше, чем простых горожан. Ну-ну, тем веселее.
