– С тех пор ты показала своё истинное лицо, – сказала Эмеральда.
– Ты так говоришь, будто в этом нет ни капли вашей вины, – презрительно ухмыльнулась Эзмия. – Я насквозь вижу ваши мелочные душонки, а наша идеальная семья, такая любящая и радушная, – лишь жалкая видимость. Я знаю, какими злобными вы можете быть, когда никто не видит. Каждый день я сидела в этом зале, стараясь нести людям добро и делать мир лучше, как и все вы. Но почему вы были ко мне так жестоки? Почему относились с таким пренебрежением?
– Потому что ты обратилась в зло, – сказала Эмеральда.
– Нет, – отрезала Эзмия, – это произошло, потому что я стала
– Твоё самолюбие возросло вместе с твоими способностями, – сказала Эмеральда. – Ты смотрела на нас свысока, даже отвергла свой титул феи.
– Это вы отвергли меня задолго до того, как я это сделала! – Эзмия метнула в неё яростный взгляд. – Вы избегали меня, отталкивали и ненавидели с тех пор, как я тут появилась. Быть может, вы и убедили всех, что не имеете отношения к переменам во мне, но я правду знаю. Вы не оставили мне другого выбора, кроме как ненавидеть вас.
Колдунья пробежала пальцами по подлокотнику своего кресла, и в её памяти всплыли все болезненные воспоминания тех времён, когда она была феей.
– Бросить кого-то страдать в одиночестве – вот что бессердечнее всего. А вы столько раз оставляли меня наедине с моей болью, – тихо сказала Эзмия. – Всякий раз, когда моё сердце было разбито, я приходила к вам в надежде на понимание и сочувствие, но вас так ослепляла зависть, что вы не могли даже пожалеть меня. На самом деле вам даже нравилось смотреть, как я страдаю, вы смаковали мои неудачи.
И каково же было удивление самой Колдуньи и остальных фей, когда Эмеральда не стала отпираться и отрицать её слова!
– Я признаю, что в этом есть наша вина, мы не безупречны, – сказала фея, – но мы извлекли урок из своих ошибок, а ты совершила новые.
Эзмия хмыкнула и вяло похлопала Эмеральде.
– Вот это да! – протянула Колдунья. – Ты признала, что была не права и в то же время меня отчитала. У тебя хорошо получается главенствовать. Неудивительно, что ты заняла моё место.
– Оно не было твоим, – жёстко сказала Эмеральда, – ты не подходила для Совета.
– Э, нет. Это Совет не хотел, чтобы я в нём была, – возразила Эзмия. – Они выбрали тебя, Эмеральда, потому что ты была красивее, а люди прислушиваются к красивым охотнее, чем к дурнушкам. И хотя с тех пор я изменила внешность и моя красота расцвела, она всё равно выбрали тебя, а не меня, потому что тобой проще управлять. В отличие от тебя, я бы никогда не стала послушной зверушкой Феи-крёстной.
Эмеральда насмешливо посмотрела на Эзмию.
– Уж лучше быть послушной зверушкой, чем тираном. Надо полагать, ты сюда пришла не воспоминаниям предаваться, так зачем же ты появилась в нашем королевстве?
Колдунья ухмыльнулась. Ей доставляло удовольствие, что она вывела фей из себя.
– Дело вот в чём: мне слегка наскучило ждать, когда вы и другие правители отдадите мне свои королевства, – Эзмия уселась в своё старое кресло, – и я решила пригласить вас всех в мой новый дом, который я для себя строю. Мне хочется уже поскорее покончить с этим.
– Так мы и пошли с тобой, – сказал Ксантус, и язычки пламени на его голове и плечах возмущённо всколыхнулись.
Колдунья хитро улыбнулась.
– Ещё как пойдёте, выбора у вас нет.
Эзмия щёлкнула пальцами, и по полу прокатился рокот, будто назревало землетрясение. Феи переглянулись, напуганные надвигающейся бедой. Из пола вырвались ползучие растения и схватили фей. Несчастные пытались освободиться, всеми силами сопротивляясь коварным растениям, но тщетно – те обладали огромной силой. Эзмия разразилась громогласным хохотом, наблюдая за тем, как лозы утаскивают фей из Совета одну за другой под землю.
Эмеральда отчаянно цеплялась за края ямы, не давая растениям затянуть себя в пропасть.
– Ты не победишь, Эзмия, – прохрипела она.
– О нет, это вы останетесь ни с чем, – сказала Колдунья, глядя фее в глаза, – а я сама возведу себя на пьедестал, только в этот раз мне не нужно ничье признание, я построю его из камней, корней и гнева.
В Прекрасном замке царило уныние. Все правители уехали домой после собрания Содружества «Долго и счастливо», но Спящей Красавице некуда было ехать, поэтому она осталась. Она сидела с Золушкой в её покоях и успокаивала безутешную мать.
– Две недели назад эта злодейка забрала мою дочь, – плакала Золушка. – Не думала я, не гадала, что познаю такое горе, что буду так несчастна.
Спящая Красавица утёрла подруге слёзы.
– Ты должна быть сильной, Золушка, – твёрдо сказала она. – Мы должны быть храбрыми ради нашего народа.
Золушка высморкалась в носовой платочек.
