Король так никому и не рассказал, что это я его заколдовала; он повёл себя как друг, невзирая на всё, что я натворила.
Отвергнутая Королём, я поняла, что больше горя моё сердце не выдержит. Раз Король не сумел меня полюбить, то никто не полюбит. Фея-крёстная говорит, что я изменилась в то время, и она права. Я должна была делать счастливыми других, а своё счастье так и не нашла. Куда бы я ни пошла, я должна была решать чужие проблемы, но не могла справиться со своими.
И тогда я возненавидела мир, в котором жила: я презирала фей, презирала жалких людишек, которым они помогали, презирала саму себя за то, что я одна из них.
Я перестала притворяться, что я из их круга. Впервые в жизни я говорила и делала то, что мне хотелось, а не то, что от меня ждали. Если феи так и так намеревались порицать меня за мои поступки, я дала им достойный повод это сделать.
Я ничуть не удивилась, когда моё место в Содружестве «Долго и счастливо» заняла Эмеральда. Я была зла и обижена, но знала, что втайне феи только и ждали удобного случая отобрать у меня то, что принадлежало мне по праву. Эмеральда никогда не обладала и малой толикой моего таланта, но её любили все, кто её знал; феи нарочно назначили её, чтобы задеть меня побольнее.
Я убежала в лес и нашла своё дерево, возле которого всегда плакала. Я пролежала под ним несколько дней, заливаясь слезами; я чувствовала, будто мою душу раздавили жерновами, а вся моя жизнь казалась мне жестокой проверкой на прочность – сколько испытаний я ещё выдержу?..
Когда я наконец осушила слезы, то взглянула на дерево: оно было гораздо выше остальных деревьев в лесу. Годами поливая слезами его корни, я помогла ему возвыситься над собратьями. Мне стало очень стыдно за себя, мне не верилось, что я позволила людям так относиться ко мне. Я наложила заклинание на дерево, и ствол его с ветками закрутился спиралями, будто виноградная лоза, и оно сравнялось по высоте с другими деревьями, а доказательство моих мук исчезло.
И в этот самый миг хрупкая сломленная фея во мне умерла, и вместо неё на свет явилась Колдунья. Я решила, что теперь моё имя люди будут произносить трепетным шёпотом, дрожа от страха, а не насмехаться над ним из зависти. И если люди хотели лишить счастья меня, я просто-напросто лишу счастья весь мир.
Казалось, Эзмия забыла, что она не одна. Боль и обиды прошлого сотворили её нынешнюю, поэтому ей сложно было отвлечься от своих воспоминаний и вернуться в реальность.
– Все испытывают боль, – сказала Шарлотта. – Я тоже испытала боль от потери, но сумела её превозмочь. И я никогда не строила беспощадные планы мести и не винила других в своих бедах.
Эзмия обернулась к ней.
– Да неужели? – сердито воскликнула она. – Было ли тебе когда-нибудь так одиноко, что каждый удар сердца откликался гулом в опустошённой душе? Ненавидела ли ты когда-нибудь солнце за то, что оно встаёт и обрекает тебя на ещё один одинокий день?
– Думаю, нет, – ответила Шарлотта. – Никому никогда не было трудно меня полюбить.
Румпельштильцхен ахнул, услышав дерзкое высказывание Шарлотты. На Эзмию её бесстрашие даже произвело некоторое впечатление.
– Осторожнее, – пригрозила она пленнице. – Между храбростью и безрассудством лежит тонкая грань.
Шарлотта отвернулась, не в силах больше смотреть на Колдунью. Та между тем поставила на полку сосуд с душой Короля и сказала:
– Я ухожу отдыхать. Знаю, со стороны кажется, будто я не прикладываю никаких усилий, но завоёвывать мир очень утомительно. Я немного отдохну, а потом возобновлю нападения на королевства. Хочу быть во всём блеске своей красоты, когда мир падёт к моим ногам.
Эзмия направилась к своим покоям, но её остановил Румпельштильцхен.
– Эзмия? – обратился к ней карлик, стараясь чтобы в его голосе не было слышно осуждения. – Ты уверена, что когда-нибудь обретёшь покой? Думаешь, когда захватишь наш мир, твоё самолюбие будет удовлетворено?
Шарлотта обернулась, с интересом ожидая ответа. Колдунья злорадно улыбнулась.
– Глупый Румпель, – со смешком сказала она. – Кто сказал, что мне нужен только наш мир?..
Глава 14
Чудотворный жезл
Обратный путь в королевство Красной Шапочки был труден.
После того как Колдунья прямо у них на глазах забрала бабушкину душу, близнецы совсем пали духом. Уткнувшись лицом брату в плечо, Алекс проплакала всю дорогу до замка Шапочки.
– Она похитила маму, теперь бабушку, а скоро вообще захватит весь сказочный мир! – всхлипывала Алекс. – Она всё у нас отнимает!
– Не всё, Алекс, – возразил Коннер. Его голос единственный звучал обнадёживающе. – У нас есть мы сами, и мы придумаем, как их вернуть.
Фрогги и Шапочка оценили его оптимистичный настрой, но тем не менее их терзали сомнения. Все рассчитывали на то, что Фея-крёстная придумает, как победить Эзмию, но теперь не осталось никого, кто мог бы противостоять Колдунье.
– Не уверена, что нам это по силам, Коннер, – сказала Алекс сквозь слёзы, непрерывным потоком льющиеся из глаз. – Мне впервые кажется, что на этот раз зло победит.
