1533
Букв.: расширение университета (
1534
Тетрадь VII. С. 135–141.
1535
Там же. С. 141–145.
1536
Имеется в виду Симфония № 5 до минор Бетховена или Симфония № 5 ми минор П. И. Чайковского.
1537
Несмотря на «покушение», В. М. Данчакова делала все возможное, чтобы вернуться в СССР. Это обсуждалось даже в Политбюро ЦК ВКП(б), которое 4 мая 1932 г. по вопросу «Записка Данчаковой (тт. Сталин, Бубнов)» постановило: «Поручить т. Ярославскому расследовать дело» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 939. Л. 43.) 16 мая Политбюро решило: «Принять следующие предложения т. Ярославского: а) Предложить В. М. Данчаковой продолжать научную работу в СССР, положив в основу ее заявление об условиях, при которых она может работать в СССР. б) Предложить Наркомпросу выделить на территории Института экспериментального морфогенеза лабораторию из 3-х комнат, в которой работала бы В. Данчакова, обеспечив ее необходимым оборудованием. в) Предложить дирекции Института обеспечить В. Данчакову нормальными товарищескими условиями работы, устранив имевшие место неправильные распоряжения в отношении В. Данчаковой» (Там же. Д. 941. Л. 51).
Вновь подтверждая свое желание работать в СССР, но лишь при создании ей необходимых условий, сама Данчакова 10 июня писала в Москву: «Дорогой т. Ярославский, шлю издалека привет Вам. Обработав экспериментальный материал, который в прошлом году привезла с собой, я поехала в Гейдельберг и Париж, чтобы продолжить серию опытов. До отъезда так и не могли договориться [зав. сектором научных учреждений культпропа ЦК ВКП(б)] т. Горохов с [директором Биологического института им. К. А. Тимирязева] т. Аголом о тех условиях, которые мне дадут для работы, а, главное, следует ли темную комнату считать комнатой. Копию формального предложения мне написать книгу я направила т. Бубнову, прося продолжить мне отпуск на 1/2 года. Если я найду те условия, которые требует работа и которые так неожиданно и так несправедливо были отняты, я радостно возвращусь и отдам все свои силы молодежи. Если мне удалось продвинуть работу так, что она повсеместно заслужила одобрение, при тех исключительных условиях, в которые я была поставлена, как бы мы развернули ее совместно при том энтузиазме, которым горит советская молодежь. С уважением, Вера Данчакова» (Там же. Ф. 613. Оп. 3. Д. 203. Л. 1).
В последующие несколько лет Данчакова не оставляла намерения вернуться в СССР и, например, 16 декабря 1933 г. извещала секретаря Ярославского: «Дорогая т. Голубович, кончила лекции, готова была выехать и также, как в июле, получила от Верочки телеграмму: виза задерживается до 20-го, но она не обозначает ни месяца, ни года. Если моя готовность работать в Союзе неприемлема, я примирюсь с этим в настоящую минуту и буду продолжать свою работу. Т. Поскребышеву я послала афишу своих лекций с просьбой получить разрешение повторить их в Москве. Не получив от Вас какого-либо мнения на счет моего служебного положения, я пометилась работницей Института, этим я предотвратила вопросы. Жму крепко Вашу руку за то, что чувствую в Вас доверие к себе, и не теряйте его, еще пригожусь. Ваша Вера Данчакова» (Там же. Л. 4).
