Потому что предложений было море, попыток было много, пара из них была завершена. Произведение кино получились ужасные. Все остальные экранизации не состоялись по разнообразнейшим причинам. Например, с моим добрым приятелем Денисом Евстигнеевым мы не сошлись во взглядах на кинематограф. У моего доброго знакомого Мамина, известного петербургского режиссера, продюсер украл все деньги, собранные на сериал «Легенды Невского проспекта». Раз восемь приступали к экранизации «Приключений майора Звягина». Во-первых, их хотели перенести в наше время, во-вторых, полагали, что мы изменим это все, а потом или продюсер менял профессию, или происходило еще что-то. Таким образом, сейчас, как всегда, несколько фирм пытаются заниматься экранизацией Звягина, экранизацией легенд, экранизацией отдельных рассказов, вплоть до того, что я клянусь, я не вру: вот сейчас, в эту секунду, когда я отвечаю на ваш вопрос, я вспомнил, что я должен позвонить на одну студию, которая хочет купить у меня права на экранизацию рассказа «Узкоколейка». Вот я все до них с этой круговертью не могу добраться. Я думаю, экранизировать «Узкоколейку» будет очень трудно, думаю, что в наших реальных российских условиях просто невозможно, о чем честно их предупредил, но если они хотят заплатить мне деньги и попробовать ее экранизировать, то в конце концов за свои деньги они могут исполнить свой каприз.
– Говорят, писатели делают историю. Вы чувствуете ответственность за свое творчество, ведь то, как преподнесен исторический факт и соответственно как люди его воспринимают, во многом формирует общественное мнение? Такой несколько философский вопрос.
– Двадцать семь лет назад я был приглашен одним из соавторов сборника, издаваемого «Лениздатом» к очередной годовщине не то комсомола, не то Советской армии, не то советского Военно-морского флота. Мне выделили самую военно-специфическую тему из уважения к познаниям в разных областях. Речь шла о том, как в 23-м или 26 году, сейчас уже не помню, произошло возгорание минного склада в финском заливе близ Кронштадта и как командой курсантов из крейсера «Аврора», который был тогда учебной базой, этот пожар был ликвидирован. Я зарылся в вопрос и выяснил, что никто уже не знает, как это было, что документы противоречивы, что взрыв морской мины (это пара центнеров взрывчатки) не дает ни одного шанса уцелеть людям, которые эту мину сейчас катят, и поэтому, как несколько из них могло уцелеть, минная наука объяснить не может. Вот я реставрировал эту ситуацию и когда составитель спросил меня: «Миша, откуда ты это знаешь, ведь тебя там не было!», я сильно раздраженный предыдущим допросом, отвечал злобно: «А вот как я написал, вот так теперь вся история и будет!» И это ощущение понравилось мне самому. Мне нравится делать историю, только к этому нужно абсолютно добросовестно подходить, чтобы ты сам был уверен в том, что оставляешь потомкам.
– Вы можете ведь в принципе ошибаться…
– «Тетя Песя, ошибаются все, даже сам Господь Бог, разве с Его стороны было бы плохо поселить евреев в Швейцарии, где их окружали бы шикарные пейзажи и сплошные озера, так нет, он поселил их в Одессе, чтобы они жили и мучились», – Исаак Бабель «Одесские рассказы». Что я могу добавить к словам классика…
– Добавить действительно нечего. Это серьезный вопрос. Можно ведь предположить, что руководители любого государства, открыв определенные архивы, в определенный момент, допуская определенных писателей и т. д., могут создавать историю в выгодном им свете?
– Сейчас вашими устами глаголет Господь – так создавалась наша история. Во всех странах и во все времена. Именно так писались и древнерусские летописи, и кое-какие римские анналы, и много еще что. Поскольку я никогда не был ангажирован властью, даже от советской идеологии, в том, что писал я, был независим, поскольку всю жизнь, закончив только школу, я позволял себе роскошь делать то, что я хочу, и не делать того, чего я не хочу, то здесь моя совесть абсолютно спокойна.
– Похоже, вы не исключаете той ситуации, что вы в принципе можете ошибаться.
– Никто не может исключать такой ситуации, если я не буду делать то, в чем я убежден, я не смогу сделать ничего вообще.
– Власти достаточно удобно найти убежденных в том или ином вопросе людей и озвучить с помощью писателя историю в нужной им интерпретации. Чужими убежденными руками.
