последствия системы «одна семья – один ребенок». Это зависит от депопуляции всех европейских народов, что приводит к замещению населения в Европе и США населением из третьих стран, где неизбежны элементы иной ментальности, иного отношения к жизни, к труду, в том числе, кстати, и к инвестированию. Негр с Ямайки – это тебе не немец из Германии. Кроме того, в XXI веке у нас кончаются органические энергоносители. Нефть у нас кончится раньше, газ, вероятно, позже. Насколько я понимаю, это должно повлечь за собой сильнейший спад в мировой экономике, потому что пока будет разработано равное по удобству, эффективности и дешевизне альтернативное топливо, будет какой-то период «провисания», так что по-хорошему нужно готовиться к черным десятилетиям, которые абсолютно неизбежны во второй половине XXI века.
– Как вы оцениваете перспективы российской экономики?
– Это очень острый и неоднозначный вопрос, потому что если бы я по профессии был сегодня нормальным полковником, если бы я работал в центральном московском аппарате, у меня бы были мысли при чтении биографии Гамаля Абдель Насера, или Пиночета, или Франко, у меня были бы, несомненно, мысли о военном перевороте. Перспективы для развития российской экономики, на мой взгляд, головокружительные. Для этого, во-первых, необходимо прекратить скачивание всего за бугор; во-вторых, следует закончить разговоры о вхождении России в глобальную экономику и ввести жесткие протекционистские меры; в-третьих, сделать приоритетом развитие собственной экономики – тяжелой индустрии, легкой промышленности и сельского хозяйства. Четвертое: разумеется, смещаются идеологические приоритеты с таких либеральных ценностей, как право выбора на гомосексуализм, безделье и прочее, прочее, на традиционный образ жизни, где много детей в семье, где трудолюбивый человек уважаем, а мошенник презираем, даже если ему удается ходить на свободе, и тому подобное. И далее: необходимо думать о своей территории. Сейчас у нас больше территорий, чем мы можем удержать в перспективе, поэтому элементарный расчет диктует отдать то, что все равно будет потеряно и что необязательно, и любой ценой вкладывать все, чтобы удержать то, что принадлежит тебе кровно и что удержать в принципе возможно. Потому что нам даром не нужны Курильские острова и прочее, зато левобережье Днепра, Крым, Абхазия и т. д., разумеется, должны принадлежать России, а кому же еще? С Белоруссией, разумеется, надо объединяться, северный Казахстан – это тоже наша земля, да много чего еще. Вот при наличии этих мер, с учетом огромного демографического и территориального ресурса и ресурса ископаемых – колоссальные возможности, где мы просто можем оказаться впереди планеты всей, о чем я и писал в «Великом последнем шансе». Боюсь, что шанс этот не будет реализован.
– Ваше мнение относительно девальвации доллара?
– Мне очень трудно об этом судить. Насколько я знаю, деньги мельчают всю историю, достаточно почитать «Янки при дворе короля Артура» – Марк Твен тоже когда-то этим интересовался. Достаточно вспомнить, что когда-то была полушка, грош, потом копейка и т. д. и т. д. Потом все это накрылось. Сейчас, в последние 10 лет, ускорилось.
Насколько мне известно, в большей мере люди тратят свои деньги раньше, чем они их заработают, то есть траты идут опережающими темпами, и на Западе принято жить на кредитах. Это неизбежно ведет к измельчанию денежных единиц. Это совершенно понятно. У нас интереснее другое. У нас наряду с реальной дефляцией – потому что у нас рубль делается все крупнее по своему золотовалютному содержанию относительно доллара, относительно евро и другой валюты, так вот наряду с этой дефляцией у нас говорят об инфляции. Однако никакой инфляции у нас нет, ибо на свой рубль ты с каждым годом можешь купить евро или долларов и, поехав в ту самую страну, купить все больше товаров, потому что темпы дефляции рубля относительно валюты превышают темпы естественной инфляции этой валюты у себя дома.
Когда нам говорят об инфляции, то это не что иное, как монопольное повышение цены, только и всего. Просто рост цен сильно огорчает население, наводит на мысли о том, кому бы дать по голове, а инфляция – это нечто типа стихийного бедствия, и никто из ученых не знает, как с ним бороться.
– Хотел уточнить: это ваша позиция – то, что вы называете укрепление рубля дефляцией?
– Это не позиция, это то, насколько я в состоянии это понять. Это можно называть укреплением рубля, и будет одно и то же. Дело в том, что инфляция – это уменьшение золотовалютного паритета денежной единицы, а дефляция – это увеличение. У нас рубль подвержен инфляции исключительно на внутреннем рынке, цены растут, а вот если ты с этим рублем поедешь куда угодно…
– Михаил Иосифович, давайте разберемся. Есть четкий экономический термин, а именно: инфляция – это повышение общего уровня цен в
