шанс сказочно разбогатеть, португальцы утратили всякую осторожность и бдительность. Копья они оставили снаружи, чтобы унести в руках как можно больше добычи. Сто человек под командованием Руя Фрейре, которых выставили охранять вход во дворец, «то и дело заглядывали внутрь». Эти люди отчаянно завидовали тем, кому представилась возможность участвовать в грабеже, и сами были не прочь урвать свой кусок. Когда горы добра, собранные мародерами, были оставлены без присмотра на площади, Фрейре и двадцать его соотечественников собрали все, что могли, и вернулись на корабли. Разграбление продолжалось два часа. Между тем утро сменилось днем и наступила жара.
Того, что произошло потом, мародеры не предвидели. Весть о смерти регента дошла до удалившегося в горы над Каликутом заморина вместе с тремя отрезанными головами португальцев, которые ему доставили. Разъяренный, он потребовал жестокого отмщения. Найяры перегруппировались и устремились к дворцу. К тому времени «золотая лихорадка» лишила португальцев последних остатков бдительности. Выбив одну из дверей, они увидели за ней сундуки, полные золотых монет, «которые они вытащили из комнаты, и каждый забрал столько, сколько смог». Внутри этой комнаты находилась вторая манящая дверь, запертая изнутри. Ее украшали золотые панели. По утверждению переводчика Гаспара, эта дверь вела в сокровищницу правителя. При мысли о том, какие невиданные богатства там хранятся, португальцы утратили всякую способность рассуждать здраво и принялись кидаться на двери, стараясь их выбить. Однако двери не поддавались.
Между тем к найярам присоединились еще четыреста человек, посланные королем. Все были исполнены решимости отомстить за смерть регента или умереть самим. Они принялись сражаться с португальцами, охранявшими вход во дворец. Снова полетели стрелы, и тут прибыл Албукерк со своими людьми. Пробившись к двери, он послал своего секретаря, Гаспара Перейру, предупредить Коутиньо о том, в каком опасном положении он находится. Перейра попытался убедить маршала, что снаружи собрались целые полчища врагов и число их растет. Пора уходить, говорил Перейра. «Он должен удовлетвориться этой большой победой… у него не хватает людей, все ушли с добычей… впереди ждет долгий и трудный путь… уже полдень, и наступила жара».
Коутиньо же ничего не желал слушать. Его манили к себе упорно не поддающиеся двери. Единственное, что он велел передать Албукерку, — что он «пришел без него и уйдет без него». Албукерк же выставил людей у ворот, чтобы больше никто не угодил в ловушку. Затем Албукерк решил лично поговорить с маршалом. «Именем короля прошу вас уйти, вы не должны здесь оставаться. В противном случае мы все погибнем. Путь, которым вы пришли, преградил огонь, и нам трудно будет отступить». Маршал до последнего сохранял высокомерие. Нехотя он согласился уйти, но, как и Лоуренсу в Чауле, он собирался доказать свою смелость, покинув поле боя последним. Кроме того, уходя, он намеревался поджечь дворец.
Албукерк и его люди шли впереди и расчищали дорогу. За ними следовали люди Коутиньо. За ними шел маршал и артиллеристы, стрелявшие из пушки. Из-за этого оружия найяры не решались подойти близко, поэтому в погоню за португальцами пустились не сразу.
Португальцы снова оказались на узких улочках шириной в половину копья. Найяры же между тем изменили угол атаки. Поднявшись на стены и высокие склоны, они осыпали бегущих португальцев стрелами, камнями и дротиками. Кроме того, они преграждали им путь при помощи камней и веток. Из- за этих препятствий скоро стало невозможно тащить за собой пушку. В результате она была брошена. Теперь индийцы смело устремились вниз и атаковали португальцев, используя в бою их же копья, которые те побросали возле дворца.
Коутиньо, страдавший избыточным весом и вдобавок сильно уставший, прятался за щитом. Со всех сторон его окружали верные фидальго. Улицы были в тени, однако день выдался жарким. Кроме того, в узком пространстве громоздкие доспехи только мешали португальцам. Их противники ловко отскакивали в сторону, уворачиваясь от мечей. Затем продолжали погоню за отступающими, которые теперь были вынуждены бросать свои тяжелые доспехи. Когда вышли на широкую улицу, для португальцев ситуация осложнилась еще больше. Их подкарауливало еще одно подразделение индийских воинов. Они сразу воспользовались простором, чтобы окружить свиту маршала. Коутиньо смело встретил опасность лицом к лицу, однако удар подстерегал его сзади. Маршалу полностью отрубили пятку. Он упал на землю. Индийцы встретили это событие торжествующими криками. Те, кто стоял рядом, попытались поднять грузного Коутиньо на ноги, однако им это не удалось — враги теснили со всех сторон. В результате португальцы выстроились элегантным арьергардным строем. Васко да Силва со своим двуручным мечом возглавлял сопротивление, напоминая утомленным бойцам о чести и доблести. «Все они совершали славные дела и сражались, пока в состоянии были поднять руки, и все они погибли, и головы их… держали в руках вместе с флагом своего правителя».
Албукерк, шедший впереди и находившийся ближе всех к берегу, тоже испытывал затруднения, однако даже под интенсивным обстрелом вражеских лучников сумел собрать вокруг себя достаточно много бойцов. Албукерк хотел подождать маршала, но ему сообщили, что Коутиньо лежит и не может подняться. Албукерк хотел помочь ему, но желающих идти вместе с ним не нашлось — «возвращаться никто не желал». Вскоре мимо Албукерка пронеслись спасающиеся бегством люди маршала, преследуемые индийскими воинами. Те оглашали воздух победоносными криками. Португальцы просто бросали оружие и бежали к берегу, предоставив Албукерку и сорока — пятидесяти оставшимся встретиться с врагом лицом к лицу и попытаться не допустить полного разгрома. Под бурным натиском врага Албукерк вынужден был отступить. В левую руку ему попала стрела, застрявшая в кости. Несколько минут спустя в шею вонзился дротик, от которого не смогли защитить щитки. Потом пуля попала в грудь. Падая на землю, он взывал к Гваделупской Деве. Новость о гибели Албукерка распространилась быстро. Португальцы запаниковали. Найяры между тем неумолимо надвигались, собираясь учинить над врагами расправу.
Однако произошло чудо — выстрел в грудь не убил Албукерка. Пока остальные спасались бегством, четыре человека подняли его, уложили на щит и поспешили к берегу. Еще одна группа прикрывала их сзади. Между тем на берегу командиры переправляли раненых на ожидающие корабли. Из лодок они
