Я не спал всю ночь, всё хотел понять, что со мной, что с нами. Я же его так ждал, он же ко мне так рвался? Почему всё так обернулось? Сначала метался впустую по постели, пытаясь заснуть, но потом сдался, накинул халат и уселся на любимый подоконник. За окном вновь бушевала метель, полностью созвучная с бурей в сознании. Мысли, слова метались в голове, совсем как снежинки на лютом ветру. Стекло окна обожгло лоб холодом, а так хочется тепла его рук… Но что было бы зайди он сейчас в комнату? Что бы я сделал, если бы он обнял меня? Если бы запустил руки в мои волосы? Вновь замер бы как испуганная мышь или ответил бы? Потянулся бы за поцелуем, или оттолкнул? Не знаю. Часть меня заходится в восторге и неистово кричит «ДА», но другая, та, что старше, она осторожней, недоверчивей. Да и вообще, ей трудно смириться с такими отношениями. Иногда мне кажется, что это какое-то наваждение, что я слишком зациклился мыслями на нём именно из-за мнимой запретности этой связи. Возможно ли, что будь всё просто, мне не было бы так интересно? Что если бы я мог взять и согласиться, то это убило бы часть волшебства? Может быть, я всё еще сопротивляюсь только по той причине, что мне безумно нравится эта игра? На самом деле я мечтаю сдаться, отдать власть над собой в его нежные руки, но просто боюсь, что это всё изменит? Не станет ли удовлетворенное желание началом конца? Я знаю, как это бывает.
И я отказываюсь, боясь потерять то, что не имею… Абсурд, но кажется, правда в этом… Вот я и ищу отговорки, цепляюсь за пустяки, позволяю ему додумать неправду, раздуваю обиду и мнимый гнев, но не подпускаю Иллири ближе, за ту черту, после которой всё изменится. Прости брат, но, похоже, я не могу иначе. Слишком сильно я к тебе привязался, слишком боюсь упустить из рук. Боюсь, что вместо сладкого томления, в какой-то момент в груди образуется пустота, что бабочки не будут больше порхать от одного твоего присутствия, a сердце не будет замирать пойманным зайцем, стоит мне уловить на себе твой жадный взгляд. Но что если это всё лишь до первого раза? Что если ожидание окажется слаще самой любви? Или что ещё хуже, что если одному из нас удастся вынырнуть из зависимости, а второй так и застрянет навечно, как муха в янтаре? Ты единственный, кто может убить меня своей нелюбовью…
Ты требуешь признания? Я признаю, что хочу тебя до одури, до умопомрачения, но это ничего не изменит в наших отношениях. И точка.
Не знаю, что еще Бри наговорила брату, что ему поведал Мас, Владыка и Дайгрим, но за завтраком в узком кругу он искал мой взгляд, пытался поймать меня и после, но я упорно ускользал, прятался от него, сбегал через тайные проходы. Даже понимая, что это последний день, что на утро Иллири вновь уедет… Бездна, я очень хорошо осознавал, что уже завтра я пожалею о своем поведении, но просто не мог иначе. Я не мог сказать ему правду, но и врать и увиливать больше не мог. Брат не понял бы мои сомнения, а объяснить я пока не в силах. Может быть никогда не смогу.
Да, я всеми возможными способами избегал разговора, но совсем уж исчезнуть не позволяли приличия и честь. Тем более, что к ужину должны были подтянуться и командиры отрядов, а в особенности молодые Вауу, они должны увидеть, что старшие Дома едины, что нет между нами разногласий или трений. Но когда я всё же появился на ужине, брат просто не оставил мне и шанса — едва увидев, как я вхожу, он тут же подорвался с места, цапнул меня за руку и крепко сжимая за запястье буквально втащил по ступенькам наверх и втолкнул в кабинет. И только заперев дверь на ключ, он освободил мою руку и дал отдышаться. Сам же направился к бару и плеснул себе щедрую порцию виски.
Кажется, я его довёл…
— Иллири…
— О! Ты наконец решил заговорить сo мной. Я несказанно польщён!
Кажется, намечается продолжение вчерашнего вечера…
— Брат, я не хочу больше ссориться.
Иллири оборачивается, смотрит на меня все ещё зло, но явно пытается взять себя в руки:
— И я не хочу. Но ты ломаешь меня, убиваешь, заставляешь задыхаться от боли… Ты должен быть моей тихой гаванью, но вместо этого выматываешь душу как никто!
?т его признания так и разит горечью, она вязко оседает на языке, кривит губы, щиплет в носу и мутит взор, непролитыми слезами… Я не очень понимаю, о чём он, но все же чувствую необходимость сказать:
— Прости…
Брат замирает на мгновение, внимательно меня разглядывает, словно ищет что-то во взгляде, но видимо не находит. От чего хмурится, черты его лица каменеют, а в глазах появляется какая-то пугающая пустота:
— Ты его любишь?
— Что?
— Я спрашиваю. Ты. Его. Любишь?
Что за идиотский вопрос? Да что вообще происходит?
— Иллири, у меня ничего с ним не было, если ты об этом…
— Врешь. Инициация.
Крэшшш. Да что он пристал с этой инициацией…
— Это ничего не значит!
— Да неужели?! Если это ничего не значит, то почему ты не отвечаешь прямо?!