На самом деле нечто такое ожидал с самого утра. Именно так бы и поступил сам, заходя с тыла и вынуждая противника разворачивать фронт, отходя с наиболее удобных позиций. Дюфур все же сделал правильный шаг, хотя и поздно. Нормальная тактика наступать, одновременно совершая обход сильным отрядом с фланга или даже с двух.
— Обидно, — высказал общее мнение Раус.
— Поле битвы останется за франками? — спрашиваю достаточно громко, чтобы все слышали. — Плевать. Мы выстояли перед превосходящими по численности (на самом деле неизвестно) и опыту (вот это так и есть) войсками, нанеся немалые потери врагу. Они не смогли разбить Континентальную армию в прямом сражении, а на носу осень с зимой.
Объяснять в подробностях не требовалось. Хотя мелкие стычки случаются и даже сам их провоцировал, но крупных сражений обычно в холодное время не происходит. Зимой крайне сложно прокормить армию. На отряд из восьми тысяч лошадей требуется три — три с половиной тысячи тонн фуража, и приходится тащить фураж в двух тысячах фургонов. Никто не воюет зимой, и меньше всех об этом мечтают солдаты. От мороза немеют руки, от дождя промокает одежда, куча больных, и слишком многие, не выдержав тяжести службы, могут в любой момент исчезнуть в темноте.
— Пополнений у них не будет, а к нам непременно придут воодушевленные успехом американцы. Придет день — и мы перейдем в наступление!
Майор Жюинье, получивший повышение после гибели Савуа в сражении на холмах, неторопливо шагал по слабо хрустящему снежку из штаба дивизии. Самая отвратительная погода для предстоящего. Ночью холодно, днем солнце, и дорога превращается в грязь. Потом вечером она замерзает, окончательно превращая переход в мучения. Какой смысл торопиться, когда можно подождать неделю-другую?
Настроение у него было отвратительным вопреки новому и многообещающему назначению. От полка, командиром которого стал после гибели предыдущего начальника, сохранилась едва треть. Множество офицеров и солдат навеки легли в стылую и лично ему абсолютно ненужную землю. А многие из них были хорошо знакомы и прошагали с ним вместе по европейским дорогам не одну тысячу лье.
Тем обиднее оказалось терять друзей и подчиненных. И не утешало, что где-нибудь на островах не пришлось бы всерьез воевать, зато помирали бы массово от желтой лихорадки или еще какой гадости. Только в боях дивизия из почти тринадцати тысяч сократилась до девяти с половиной, потеряв погибшими три тысячи двести восемьдесят два человека. Оба кирасирских полка лишились почти половины состава или тысячи четырехсот солдат и офицеров, хотя крупных схваток уже не происходило. Континентальная армия после отхода с холмов больше не стремилась к генеральному сражению.
Эймс постоянно маневрировал, прикрывая дорогу на юг и не позволяя идти на Альбион, создавая угрозу тылу французской армии. Экспедиционный корпус просто не в состоянии был оккупировать обширные пространства, а уничтожить боевую силу американцев не представлялось возможным — уж очень они были легки на ногу.
Это постоянное движение сопровождалось непрекращающимися мелкими стычками. Остановить наступление американцы не могли, зато задерживали постоянно. Кирасиры разгромили бы любой заслон, но федералы и не пытались всерьез воевать. Выстрелы из засады, нападения на мелкие группы и фуражиров в конце концов заставили держаться большими отрядами, лишаясь скорости и инициативы. Теперь передвигаться получалось лишь в составе колонн, всегда готовых к нападению.
В каждом округе было свое ополчение, собиравшееся в случае опасности. Части милиционеров, конечно, не могли оказать эффективного сопротивления армии, но они выполняли чрезвычайно важную роль — федералы всегда был в курсе последних передвижений неприятеля. Милиция благодаря своей вездесущести держала французов в состоянии постоянной тревоги. Прежде считалось, что умиротворение обширных просторов Америки не потребует больших издержек. Войска занимают территорию, оставляют небольшие гарнизоны, состоящие преимущественно из местных республиканцев, и идут дальше.
Теперь выяснилось, что к покорности население таким способом не привести. Каждый район требовалось занять крупным отрядом, но стоило ему уйти, как бунтовщики возобновляли свою деятельность. Поддерживающих Францию в ее борьбе и идеи республики оказалось достаточно много, но отнюдь не столько, сколько необходимо для прочного закрепления. Борцы с тиранией могли держаться лишь при поддержке французской армии. А это не так просто. Тем более что кроме местных милиций на уже занятой территории практически свободно действовали драгунские полки Континентальной армии и многочисленные отряды, приходящие с Севера. Иные добирались аж из Канады, с удовольствием участвуя в погромах местных соглашателей с оккупационной армией.
Были еще и небоевые потери ничуть не в меньшем размере. Конечно, среди местных жителей нашлось немало готовых вступить в доблестную республиканскую армию, особенно тех, кто потерял дома и имущество от действий мятежников, однако качество новобранцев заметно отличалось. Опыт отсутствовал, обученность и умение действовать по команде значительно ниже. Дюфур предпочитал формировать из них отдельные отряды, используя в противопартизанской войне. Все же местность они знали прекрасно и часто имели счеты с врагом, при этом выполняя основную грязную работу за французов.
Майор ответил на приветствие часового, прошел несколько шагов по направлению к дому и невольно притормозил. За углом сарая явно происходила невразумительная возня. Потом женский голос пискнул, и Жюинье почти без сомнений потребовал в голос:
— Сержант Марбо, ко мне!
