коалицию. В Италии Парижем потеряна целая армия, и все прежние успехи фактически аннулированы. Казалось бы, к чему им Федерация? Похоже, они не сомневались в получении Гаити с Кубой и без захвата по результатам военных действий, а вот наше сотрудничество с англичанами заставило действовать прямо и грубо.
— Я помню твои предложения про рабов, — сказал Рюффен. — Комиссию мер и весов с вырабатыванием эталона и общий для всех колоний имущественный кодекс.
— Наверное, не забыл и как их проваливали.
— Никогда не поздно опять поднять обсуждение. Особенно после победы.
— Вот тогда и поговорим. Заодно поделишься соображениями, каким образом мы сможем склонить франков к перемирию, не рискуя выигрышной ситуацией.
— Иногда ты излишне осторожен. Война всегда опасна.
— Именно поэтому и не хочу рисковать.
Мы уже подходили к дому, где я расположился, когда от ограды отделилась женская фигура и быстро зашагала наперерез. В руках у нее ничего не было, пугаться не стоило. Разнообразные просители донимали круглые сутки. Кто жаловался на стоящих на постое военных, кто на воровство или приставания к жене со стороны ретивых офицеров. Другие приходили с доносами или пытались всучить залежалый товар за огромные деньги. Были и откровенно ненормальные, предлагающие проекты победы или чертежи пушек, способных забросить ядро на луну, и вечных двигателей.
— Господин генерал, — сказала женщина, загораживая дорогу и слегка задыхаясь от быстрой пробежки.
— Мадам… — поднимая шляпу в показной вежливости, сказал я, делая паузу.
— Мадлен Дебре, — представилась она, правильно поняв намек. — Я бы хотела с вами поговорить, без вечного секретаря. — Она посмотрела на приближающегося крайне недовольного капитана Фуа, как раз и занимающегося отсевом особо назойливых и бессмысленно тратящих мое драгоценное время типов. Судя по его виду, прошение в приеме отклонено.
— Разве можно отказать столь красивой женщине? — галантно воскликнул я, отмахиваясь от секретаря.
Действительно прекрасный экземпляр слабого пола. Высокая брюнетка с личиком-сердечком, лет двадцати пяти. Самый подходящий для восхищенных взглядов возраст. Уже ушла девичья угловатость и расцвела женственность. Кожа гладкая и чистая, большие серые глаза, способные смотреть призывно и метать гневные молнии. Грудь большая, руки изящные. Ног под платьем не видно, зато талия тоненькая. Не похоже на затянутость в корсет. Двигается очень пластично. А одежда и шляпка из дорогих импортных тканей, насмотрелся у Элизабет, но ощущение — не новое. Ни о чем не говорит по нынешним временам. Готовилась блеснуть, да возможности подкачали. При этом все достоинства изящно подчеркнуты.
— Извини, Франсуа, потом договорим.
Даже не посмотрел на его реакцию. Выпить мы всегда успеем. А обсуждать всерьез дислокацию врага и будущие действия не к спеху.
— Позвольте предложить вам руку, — предложил ей.
Кажется, она несколько растерялась от такого радушия, но повела себя правильно. Легкая улыбка, дрожание ресниц и прочие чисто женские штучки вроде случайного касания. Не такая уж наивная, как показалось сначала. Никакой юной деве не сравниться с этой мелькнувшей и тут же спрятавшейся житейской мудростью. Видимо, жизнь у нее была не очень сладкой.
— Итак, — сказал я, проводив ее в свою комнату и подвинув кресло. — Вот мы и наедине. Не стесняйтесь, выкладывайте.
— Мой муж, Роже Дебре, капитан местного республиканского ополчения…
Мне стало скучно. Очередное подтверждение: капитан Фуа свое дело знает и не зря не подпускал просительницу. Принципиально не вмешивался в решения местных комитетов, будучи в курсе, как иногда сводят счеты местные жители. Разбираться в каждом конкретном случае нет желания и времени. Сжигать дома и самосуды запретил, а остальное согласно процедуре и официальным правилам. На то и утверждал в Конгрессе. Перегибать с наказаниями было категорически нельзя. В центральных районах, где побывал экспедиционный корпус, не меньше двадцати процентов населения поддерживали республиканцев. На самом деле гораздо больше. Просто не все были готовы публично высказываться в пользу интервентов.
Идеи равенства и братства получили достаточно широкое распространение в недовольных положением парии в Соединенных Королевствах и колониях. Поэтому лишать гражданских и имущественных прав было еще и опасно. Могло привести к гражданской войне. Преступлением считалась служба в отрядах, подчиняющихся франкам, агитация и разжигание беспорядков. Все остальное вроде как не преследовалось, хотя эксцессы на местах неоднократно происходили.
— Он попал в плен и приговорен к каторжным работам.
— Увы, мадам, — произнес я, — даже я не могу отменить закон. Не в моей власти делать кому-то послабления. Возможно, я не утверждаю, после победы для некоторой части осужденных будет амнистия, снижение сроков, высылка на запад на границу. Или в Европу без права возвращения. Сегодня — увы.
— Вы не дослушали, — с упреком сказала женщина. — У меня хотят конфисковать землю и дом… — Я невольно покачал головой. — …А они не принадлежат ему. Это мое приданое! И лично мною, — подчеркивая каждое слово, провозглашала она, — неоднократно оказывались услуги противникам
