Россия, на которую все страны планеты махнули тогда рукой, как в семье смиряются с судьбой блудного сына, благо все другие многочисленные сыновья прямы, мужественны, хорошо зарабатывают. Россия родила этих нескольких блудных детей, бракованных личностей, одновременно наделённых огромным инстинктом доминирования и глубокой печалью от того, что им предстоит начать…
Я потомок одного из этих несчастных, носитель громкого имени. Я – командир 8-ой Сибирской Армии – сижу в глубине автобуса, дабы если нас взорвут миной либо каким-либо ещё способом, я бы пострадал меньше, меня защитят своими телами ребята и девушки. Их разорвёт раньше меня, так как-то.
Войну с Китаем за озеро Байкал мы проиграли, поскольку китайцы расчётливо сохранили жизни своим старикам, спрятав их от глаз международного контроля. Теперь этих стариков безжалостно гонят в огонь наших ядерных взрывов, но их уничтожение не помогает нам победить. Наше руководство согласно, – «чайны» всё равно обсели Байкал как мухи сладкую пиалу. Они даже не вооружены, просто идут и едут и садятся на берегах Байкала, разводят костры, начинают варить свой рис. Мы жарим их нашим адским пламенем, они жарятся, остаются тысячами мертвецов на берегах Байкала.
Но это именно та ситуация, которая им нужна. Так они завоёвывают наши земли. Мы не можем вернуться туда из-за радиации, но это именно цель «чайнов» – чтобы мы сами изгнали себя с территорий вокруг Байкала.
Судя по нашим замерам, байкальская вода стремительно становится бесполезной для человечества, но мы, видимо не знаем всей правды, возможно, более глубокая вода Байкала не тронута радиацией, а, возможно, радиации и нет или она незначительна, но «чайны» упорно заселяют прибайкальские территории своими мертвецами, никому ничего не объясняя.
Там, куда мы едем, довольно страшно. И, собственно всё потеряно, но мы едем воевать с Китаем.
До сего времени я был наблюдателем в Европе. Честно говоря, я радовался, глядя как их порабощают мигранты. Поколения моих предков относились к европейским населениям как подобает относиться к вырожденцам и дегенератам, были уверены, что их выживут или поработят сильные молодые племена. Что и происходит. Но никто не предсказывал и не мог предсказать того, что и мы разделим их участь. Что у нас будет общая судьба.
На погонах у меня зелёные крупные треугольники. Самые крупные в армии, треугольники звания командующего. Мы же называем сами себя шашлычниками, ибо вся наша воинская деятельность сводится к поджариванию стад «чайнов», жалкой старой их и жилистой плоти, их хлопчатобумажных курточек и штанов.
Это самое неприятное занятие, каким можно заниматься человеку – уничтожать себе подобных. В этом деле не присутствует ни радости охоты, ни радости победы – тусклая ежедневная галлюцинация. Словно живёшь внутри мрачных гравюр. В детстве мне привелось пересмотреть десяток старых фолиантов моего отца с гравюрами Гюстава Дорэ, вот на байкальском фронте я живу внутри гравюр Дорэ. К тому же давно не было солнца, мы его не видим почему-то. Возможно его украли и отбуксировали в глубину другой Вселенной злодеи, похитители солнц. Если таковые существуют.
Бойцы говорят – существуют, а бойцы многое знают. Некоторые знают много больше моего.
Дороги размыты. Недавно местные реки вышли из берегов, поскольку месяцами идёт дождь. Так вот вся вода от ненормально долгих дождей не вошла в местные реки и не ушла в направлении океана. Вода осталась стоять, лишь незначительная часть её поступала медленно в почву. Автобус плывёт в этой жиже. Улучшенный современный автобус-вездеход с двухметровыми колесами как пароход плывёт по тому пространству где предположительно была дорога.
Мы уже сутки как не останавливаемся. Испражняемся в наши туалетные баки, автобус провонял дерьмом и мочой. Испражнившись мы принимаемся есть, остановиться нельзя, если попробовать выйти из автобуса, то провалишься в грязь до плеч. Автобус не останавливается, мы надеемся, что впереди, наконец, появится сухая земля и уж мы выйдем из автобуса и вволю походим.
Я написал, что я служил наблюдателем в Европе. Там царила обстановка как на закате цивилизации в последние дни Римской Империи. Приплывшие народы не обладали достаточным разумом, чтобы понять, что их слишком много и они просто истопчут и загубят этот, в сущности крошечный полуостров, Европу. А местные народы лишились разума в результате коллективных иллюзий, внушённых им водителями их цивилизации. Эти гуру утверждали, что следует принять прибывшие народы. И они принимали, а между тем количество пришельцев превысило уже количество живших там местных.
Однажды им не хватило продовольствия. Прибывшие оказались сильнее, поскольку отправлялись в тяжкий поход переселения исключительно индивидуумы молодые и выносливые. Местные же были больше старики, женщины, немногие дети. Прибывшим сильным мужчинам было нетрудно отнять у них еду, жильё, крыши над головами. Местные армии не смогли сколько-нибудь долго сдерживать агрессивный напор новых варваров.
В Европе стало грязно и тесно.
Вначале они бросали мусор там, куда прибыли. На причалах, на вокзалах, в палаточных лагерях, где их разместили. Первыми бросали мусор их дети: пластмассовые лопаточки, формочки, тазики, леечки. Первое время у разложившихся европейских солдат эти детские игрушки вызывали умиление. Однако, когда количество тазиков, лопаточек, кукол всех мастей, мягких животных, возросло до того, что на вокзалах и в палаточных лагерях скопились горы этой разноцветной утвари, синей, красной, жёлтой, белой, то улыбки сменили гримасы, а гримасы превращались в гротескные перепуганные маски.
Ну представьте, ты стоишь, на плече автомат, на тебе каска, на ногах – мокрые от пота носки, ты устал от целого дня охранной работы, а над тобой возвышаются эти горы детской утвари.
Была там и взрослая утварь, следы взрослой жизни, грязная, впопыхах сброшенная (чтобы надеть новую, её принесли добрые местные) одежда,
