Было около десяти часов вечера, но народу здесь было больше, чем днем. Оживленный, жизнерадостный шум, яркие ночные огни открытых всю ночь заведений, разношерстная, нарядная толпа гуляющих, фланирующих из конца улицы в конец, звуки музыки, вылетающие из раскрытых настежь дверей кафе-шантанов, звон бокалов с шампанским, цоканье лошадиных копыт по булыжникам мостовой – все это было похоже на яркую, сказочную карусель, бесконечно вращающуюся в потоке огней. И эта пестрая Дерибасовская, заполненная шумной толпой, и казалась самой жизнью.
Здесь были огни, люди, шум, постоянное движение, бесконечно меняющаяся атмосфера, непрерывное русло людского потока, оживленно загорающиеся ночные огни. О завтрашнем дне здесь невозможно было думать. Жизнь была только сейчас, только здесь она вспыхивала и пьянила, как глоток дорогого шампанского.
На Дерибасовской не было места унынию, скуке, тоске. Атмосфера постоянного праздника, звеня, дрожа, волнуя, захватывала, вела за собой, кружила голову. Это место было центром всех событий, происходящих в городе. А шум ночной улицы притягивал так, как притягивает мотылька пламя свечи. И без него все было пресным, серым и скучным.
Это удивительное свойство главной улицы Одессы было похоже на настоящую легенду, легенду вечного праздника заколдованного царства, который не заканчивается никогда. Дерибасовская была главной артерией, по которой текла буйная кровь южного города, артерией, благодаря которой он вечно оставался в памяти тех, кто впервые познакомился с ним.
И было понятно, почему день за днем, вечер за вечером стайки самых бедных жительниц предместий Одессы отправлялись на Дерибасовскую, чтобы влиться в шумную толпу и попытаться поймать пеструю жар-птицу удачи за хвост. Дерибасовская действовала как наркотик, и тот, кто хоть раз вкусил пьянящий ритм буйной ночной жизни, уже не мог без нее обойтись. Жизнь без выхода в это бурлящее море человеческих страстей становилось бесцветной и больше не приносила никакой радости. И это несмотря на все опасности, подстерегающие там.
Растворившись в шумной толпе, медленно фланируя за спинами прохожих, Таня шла рядом с Лизой, внимательно всматриваясь в эту новую для нее жизнь. Белокурый парик почти полностью изменил ее лицо. Таня заплела косы и вдела в них белые ленты. На губах ее появилось немного розоватой краски. В таком виде она стала похожа на совсем юную, непорочную гимназистку благородных кровей, непонятно каким образом оказавшуюся на разгульной ночной Дерибасовской.
Тане удалось так сильно изменить свою внешность, что ее не узнала даже Лиза, вместе с которой она договорилась идти в этот вечер на улицу: когда Таня постучала в дверь Лизы, та нахмурилась, не желая ее впускать. Парик, краска для лица и новый наряд (белая блузка со складками и темная юбка) были куплены на гроши, которые удалось заработать Геке. Ночью в районе Балковской он пуганул стволом подгулявшего прохожего и разжился двумя рублями, которых было вполне достаточно для покупки Таниной экипировки.
Итак, накануне вечером, когда наряд уже был куплен и Таня научилась управлять своим лицом, она постучала к Лизе и сказала, что завтра вечером вместе с ней пойдет на Дерибасовскую… А дальше произошло то, что поразило Таню в самое сердце: из глаз Лизы вдруг хлынули слезы, и, заломив руки, она запричитала: – Нет, пожалуйста, милая, нет…
– Успокойся! – Таня крепко сжала руку подруги. – Это совсем не то, что ты подумала. Все будет совершенно не так!
– А как? – изумилась, вытирая слезы, Лиза. – Как же еще это может быть, если все выходят на Дерибасовскую одинаково?
– Я выйду по-другому, – улыбнулась Таня. – Но ты никогда и никому об этом не скажешь, потому что это вроде как буду не я. И если у меня всё получится, ты тоже больше никогда не будешь заниматься тем, чем занимаешься.
– Я не понимаю, – всхлипнула Лиза. – Извини, но я ничего не понимаю.
– Это не важно! – Таня покровительственно похлопала Лизу по плечу. – Отныне ты будешь меня слушаться и делать всё так, как я говорю. Ты согласна во всем меня слушаться?
– Ну конечно! – Лиза окончательно вытерла слезы и заговорила совсем нормальным голосом. – Я всё сделаю за то, как ты скажешь. Только ты объясни.
– Потом. Для начала скажи мне вот что: ты умеешь выбирать клиентов? Ну, отбирать тех, кто при деньгах, различать, кто может кинуть, с кем идти несерьезно, и всё такое прочее? Ты умеешь это делать?
– Ну конечно, – улыбнулась Лиза. – Каждая девушка умеет. Приходит это с опытом, когда обожжешься пару раз.
– Очень хорошо, – сказала Таня. – Тогда мы сделаем вот что. Завтра вместе мы выйдем на Дерибасовскую. После этого ты подберешь мне клиента – солидного, при хороших деньгах. А когда я уйду с ним в гостиницу, немедленно покинешь Дерибасовскую и вернешься сюда, на Молдаванку, домой. Запрешься в комнате и не откроешь никому, кроме меня. Про работу забудь. Если всё пройдет гладко, я принесу тебе деньги. А главное: никто, ни одна живая душа не должна узнать, что я выходила на Дерибасовскую с тобой!
– Но тебя узнают наши девочки, – всполошилась Лиза, – Ида, Катя, Циля. Мы же все вместе ходим!..
– В этот раз ты будешь ходить отдельно. – Тон Тани не позволял с ней спорить. – За их спинами. И слушать только меня. Не бойся: меня они не узнают. А тебе придется постараться, чтобы они и тебя не видели, поняла? Если спросят, почему не пошла с ними, скажешь, приболела. Ты сможешь все это сделать?
