Он подошел к таксисту, среднего возраста афроамериканцу в ярко-желтой рубашке, и попросил отвезти его в Национальный парк Лимпопо.
– Запрыгивай, – сказал мужчина.
Они миновали окраину Худспрейта, небольшого города, который выглядел гораздо более процветающим и прозападным, чем Роб ожидал, и заехали в сельскую местность.
Узкая дорога пробивалась через кустарники и невысокие деревья. Далеко на горизонте, словно туманные тени, виднелись нагромождения гор. Роб искал глазами животных, но не увидел ничего, кроме нескольких коров, пасущихся на обочине дороги у перекрестка.
– Когда мы будем в саванне? – спросил Роб.
Таксист с недоумением взглянул на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, когда мы выедем на пастбища и просторы под открытым небом?
Таксист засмеялся от души.
– Ты не в той стране, сынок. Такие пейзажи в Танзании или Кении, там обычно снимают фильмы о природе, которые показывают по телевизору.
Такси проехало мимо нескольких детей в грязной одежде, которые шли вдоль дороги и тащили пластиковые канистры с водой.
– А где же дикие животные, такие как слоны, зебры, жирафы и прочие?
– За ограждением, – ответил водитель.
– Но где, в зоопарке?
– Нет, в частных заповедниках. Они принадлежат белым людям, которые взимают плату с других белых людей, жаждущих посмотреть на приобретенных ими животных или застрелить их ради удовольствия. Так для этого ты здесь?
Роб вспомнил, что как-то раз на вечеринке фронтмен «Metallica» Джеймс Хэтфилд хвастался тем, как однажды был в России и убил медведя. Многие за столом были впечатлены, и только Робу показалось, что это бессмысленно и низко. Не то чтобы он заботился о животных, но зачем ехать через весь мир и убивать их для собственного удовольствия?
«Может, мать таки повлияла на меня», – подумал он и ответил:
– Нет, я буду просто смотреть.
Водитель кивнул.
– В первый раз я увидел слона в двадцать восемь лет, и это произошло, когда я подвозил туристов к частному заповеднику.
– Но национальные парки, которые… как этот… Как он называется?
– Ты имеешь в виду Национальный парк Крюгера? Он полностью огражден, и попасть туда стоит денег. Единственные афроамериканцы, которых можно увидеть здесь, работают именно там.
Они несколько минут молчали. Роб думал о том, что сказал водитель такси.
«Выходит, я поддерживал это своими деньгами? Своего рода гигантский рыночный зоопарк для богатых белых? Я должен был хорошо все проверить. Но я не занимался этим. Это делал Гас».
Роб понял, что знает об этой стране только то, что рассказал ему Тинус, – если, конечно, его рассказы были правдивыми.
В горле першило, и Робу захотелось пива. Плохой знак. В последние месяцы он не справлялся с похмельем. Все начиналось сначала.
Роб изменил положение сиденья. Кожаные штаны терли, хотя такого не было почти никогда. Он откинул сиденье до упора и попытаться вытянуться всеми своими ста девяноста шестью сантиметрами. Но и это не помогло.
Он взял телефон, чтобы просто немного посидеть в Интернете, но вспомнил, что не может сделать этого.
Черт, черт, черт!
Гнев разгорался. Ему хотелось кричать. Он открыл окно, чтобы швырнуть телефон в сухую траву, но передумал.
Ему следовало бы проверить электронную почту. И прочитать отзывы о финальном концерте.
Он хотел бы…
Этого ему хотелось больше всего.
Он сидел в машине в самой отдаленной стране и ничего ни о чем не знал. Он, человек, который обычно следит за всем, когда другие парни из «Нации упрямых» спят или тусят. Именно он сидит с Гасом Уилсбери и составляет планы на ближайшие дни и недели. Иногда даже месяцы и годы.
Сейчас, возможно, Костлявый ТТ и Вакко сидят на внеочередной пресс-конференции и рассказывают о том, когда, по их мнению, группа начнет работу над следующим альбомом. Так, как будто они это знают. Или делают вид, что вспоминают.
Гас с ними. Он будет держать судно по курсу до возвращения Роба.
«Я, наверное, могу позвонить Гасу, когда буду там, – подумал Роб. – Что это за место, куда я еду? Без электричества и еще чего-нибудь».
Покалывание и онемение распространились на руки, и Робу вдруг показалось, что он сидит на чем-то темном в отвратительной уборной с ползающими
