Папа обнял меня в ответ
— Прости меня. Мне так жаль… — шептал он снова и снова.
Я повернула голову, прислушиваясь к его сердцебиению. А мир за окном продолжал жить. Люди входили и выходили из больницы. Машины куда-то ехали. И как бы я ни радовалась воссоединению с отцом, я знала, что мне тоже пора двигаться дальше.
— Помнишь, как я уехала из города, чтобы продать картины? — Я отодвинулась, но папа продолжал прижимать меня к себе, даже когда немного отстранился, чтобы посмотреть на меня. Понимание того, что несколько недель назад я обрела свободу, причиняло ему боль — я видела это в его глазах.
— Да.
И как мне все объяснить?
— Я проспала всю ночь.
— Эхо, это замечательно!
Он не понял.
— Это навело меня на мысли о собственном жилье. После окончания школы я съеду.
Об этом нужно было поговорить, но я жалела, что на папино лицо вернулась грусть. Он погладил меня по плечу.
— Я знаю, что совершал ошибки. Ты себе не представляешь, сколько ночей я провел, считая те редкие часы, которые тебе удавалось проспать, и гадал, как заставить твои проблемы исчезнуть. Я делал все возможное, но этого было недостаточно. Как бы я ни старался, мне никогда не удавалось исправить то, что произошло.
Образ в моей голове обрел смысл. Я была разбитой вазой, а папин строгий тоталитаризм — клеем. Он думал, что, если хорошенько надавить на меня, я вернусь к норме.
— Ты правда пытался снова наладить отношения с мамой?
Наш разговор заставил меня переосмыслить все, что она сказала мне во время последней встречи.
— Я любил ее, Эхо, — севшим голосом признался отец. — Она была той, кто перевернул мою вселенную. Но тебя и Эйриса я любил больше. Я делал все возможное, чтобы уберечь вас от ее влияния, ее поведения. Стал, как говорится, катализатором, пока наконец не понял, что единственный человек, способный помочь вашей маме, — это она сама.
Отец провел рукой по лицу, а я сделала вид, что ничего не заметила.
— Однажды я пришел домой и обнаружил Эйриса в твоем шкафу — вы прятались от нее. Такое случилось не в первый раз, но я поклялся, что этот станет последним. Мне не удалось изменить вашу маму, но я мог позаботиться о вас. Я нанял Эшли и предупредил вашу мать, что, если она не возьмет себя в руки, я подам на развод. Ты была слишком маленькой, чтобы помнить, но мама действительно пыталась, и были периоды, когда она придерживалась курса лечения. Когда все становилось совсем плохо, я отвозил ее в психиатрическую больницу. И так бесконечно. От хорошего к нормальному, от нормального к плохому, от плохого к больнице, а потом снова к хорошему. Как-то раз я вернулся домой после визита к ней и обнаружил Эшли, которая читала тебе сказку на ночь. Ты сидела у нее на коленях, дергала за волосы и смотрела на нее с таким восторгом. Эшли помогала Эйрису со школьными проектами и записывала на камеру его баскетбольные игры. Даже готовила вам ужин и потом разогревала его для меня. Эшли вернула уют в дом, в котором царило безумие. Клянусь, Эхо, мы не планировали влюбиться. Иногда жизнь меняет наши планы.
Может, у нас с папой больше общего, чем я думала. Мы оба жаждали чего-то нормального. И тут я занервничала.
— Я похожа на маму?
Отец искоса посмотрел на меня.
— Вопрос с подвохом?
Я мысленно молила его понять все самому и не заставлять меня произносить это вслух. Отец снова сжал мое плечо.
— У тебя ее красота, талант и упорство, если ты это имеешь в виду.
Он хотел сказать, что я упряма? Погодите, это он еще Ноя плохо знает.
— Что-нибудь еще?
— Твоя мать ни за что бы не произнесла те слова, что ты только что сказала Эшли… или мне. Ты самостоятельная личность, Эхо, и я горжусь тем, что я твой отец.
Я расслабилась и снова уткнулась в него головой.
— Спасибо, папочка.
— Дай мне еще один шанс. Клянусь, я не буду сильно вмешиваться в твою жизнь. В любом случае Эшли будет поглощена Александром. У нее нет опыта общения с младенцами, с тобой-то она начала нянчиться, когда ты уже научилась ходить на горшок.
В каком безумном мире я жила! Моя сиделка, ставшая няней, ставшая мачехой, только что родила мне брата. Мне так хотелось дать папе тот ответ, которого он так ждал, и сделать его счастливым. Но это было бы нечестно по отношению к человеку, которым я хотела стать.
