Один из разбойников сидел отдельно от всех остальных, ближе к центру. Полковник понял: это вожак. Предводители всех народов и времен всегда стремятся сидеть отдельно и поближе к центру.
Вожак был одет так же, как все. Он вообще мало чем отличался от остальных, если не считать огромной бороды, в которой утопали и глаза, и рот, и нос. Борода с узким лбом — вот что такое было лицо этого человека.
Разглядывать грязных разбойников становилось скучно. От тоски, безысходности и скуки Антошин начал уже засыпать, как вдруг услышал голос предводителя.
Тот произнес только одно слово:
— Гордость.
В этот момент Антошин понял, что чип-переводчик, вшитый в него, не исчез вместе со скафандром.
Разбойники сразу оживились, заулыбались, начали оглядываться на Антошина.
Один из них подошел к туше животного, отрезал кусок и бросил его полковнику.
Кусок упал сантиметрах в пятидесяти от Антошина.
От мяса шел соблазнительный запах, а тающий жирок по краям заставил полковника сглотнуть слюну.
Он потянулся было за мясом, но вдруг понял, что придется ползти за ним на глазах у разбойников, а потом есть кусок прямо с земли, без помощи рук, как собака. Нет, он не доставит этим людям удовольствия смеяться над собой.
Разбойники внимательно наблюдали за ним, а когда полковник замер, облегченно вздохнули и разом отвернулись.
Один из них подобрал предназначавшийся Антошину кусок мяса, вышвырнул его из пещеры.
Вожак вздохнул:
— Гордый человек… Он не может быть нашим рабом. Гордый человек не может быть рабом. — Он оглядел всех и спросил мрачно: — Кому?
«Неужто они решают, кому из них я достанусь? — пытался понять происходящее Антошин. — Хотелось бы знать: в качестве кого? Уж лучше б я съел этот чертов кусок мяса, стал бы рабом. Раб ведь всегда может убежать».
— Кому? — повторил вожак свой неясный вопрос.
Сначала встал один разбойник, молодой. Это был огромный человек, будто сложенный из квадратов. Голова — квадрат, туловище — квадрат, даже ноги и те казались квадратными.
Следом вскочил еще один — старый, тщедушный, с испуганным взглядом.
— Зачем? — спросил вожак, обращаясь к молодому.
— Мое дело, — ответил тот. Но, поймав недовольный взгляд вожака, добавил: — Боровой.
Вожак утвердительно покачал головой, как бы показывая, что ему все ясно.
Антошин не понимал ничего, кроме главного: ему совсем не нравилось начало его путешествия.
— Зачем? — спросил главный, обращаясь теперь к пожилому.
— Тебе ведомо зачем… — вздохнул пожилой. — Мне нужна новая кровь: у меня иссякают силы. Ведьмы ведают, как приготовить зелье, которое омолодит меня. Для приготовления зелья нужен гордый человек, ты знаешь. Нужна его кровь. Кровь гордого человека.
«Ничего себе! — вздрогнул Антошин. — Все идет к тому, что я стану послеобеденным развлечением и меня будут разыгрывать в непонятной игре».
Вожак вздохнул и спросил:
— Бык — в яме?
Вопрос почему-то обрадовал разбойников: они загалдели, заулыбались — в общем, начали вести себя как люди, предчувствующие хорошую забаву.
Пожилой разбойник недовольно пробурчал:
— Это нечестная игра. Ведь заранее известно, что я проиграю. — Старик внимательно оглядел своего молодого соперника и твердо произнес: — Я ведь не смогу его победить.
Разбойники печально затихли.
Их мрачный предводитель задумался, почесывая свою огромную бороду.
Борода зашевелилась — вожак заговорил:
— Почему нет? Ведь не только сила, но и ум. Ум и сила. Так?
— Так! Так! — радостно закричали разбойники и потянулись к выходу из пещеры, повторяя на все лады: — Ум и сила! Ум и сила!
Один из них легко, словно полковник был игрушечный, взвалил на плечи Антошина и вынес его из пещеры.
Лес шумел так неистово, будто всему миру: небу, солнцу, воздуху — всем хотел сообщить о своем существовании.
Лучи солнца скромно пробивались сквозь листву не для того, чтобы принести в мир духоту, но для того, чтобы сделать его цветным.
